90 МИЛЬ ДО РАЯ

      На хвосте крутился его жадный надсмотрщик лейтенант Мануэль Мурильо. Ласаро больше не собирался с ним пересекаться в этой грешной жизни и, тем более, не имел ни малейшего желания платить ему вечную дань.

      Ласаро сжигал все мосты. Ему нечего было здесь терять. Для него остров Свободы мог стать лишь тюрьмой.

      С детства он был сильнее всех своих сверстников, но они с их чувством стадности и коллективизма всегда объединялись против него, или, в силу своего бессилия, жаловались учителям. А если он сколачивал вокруг себя ребят, признающих его безоговорочное лидерство и непререкаемую власть – его определяли в правонарушители и почти всегда изгоняли из школы.

      Повод без труда находился. Ведь он был человеком действия, человеком протеста. Если какого-нибудь школьника поранили шилом, если какой-нибудь старшекласснице разбили нос или школьный двор забросали жестяными банками с экскрементами – можно было не сомневаться, что это дело рук Ласаро и его дружков.

      Такие как он завоевывают Америку. Потому что действуют без оглядки на последствия. Своим процветанием в Штатах он отомстит системе, отвергшей его…

      Не давал покоя главный вопрос – надо уговорить Элисабет. Без нее, вернее, без ее богатеньких родственничков на первых порах придется худо.

– У меня все готово. Уже завтра и ты, и Элиансито будете в раю! – не принимал возражений Ласаро, склоняя Элисабет к принятию решения, его решения, в доме своих родителей.

– Я не собираюсь никуда уезжать, – не соглашалась Элис.

      Тяжелая артиллерия аргументов в пользу немедленного отъезда неожиданно громыхнула из уст седой матери Ласаро доньи Марии Элены, женщины властной и говорливой, вмешавшейся в разговор любовников как нельзя кстати для теряющего терпение Ласаро.

– Девочка моя, – заворковала донья Мария Элена, – Мой мальчик любит тебя. Иначе бы он не вернулся из Майами. Он приехал, рискуя жизнью и свободой только ради тебя. Ты нужна ему…

– Да пойми ты, – бесился Ласаро, – Если тебе там не понравится, мне не составит труда вернуть тебя и Элиана обратно. Для меня это раз плюнуть!

– Что значит – не понравится, – вставила союзница-мать, – Там не может не понравиться. Элис, мой мальчик знает, как заработать деньги. Он уже раздобыл семь тысяч долларов. То, что здесь незаконно – там приветствуется. Ты сможешь помогать своей семье так, как она этого заслуживает.

      Элисабет молчала. Но вдруг вспомнив Хуана Мигеля, произнесла:

– Для Хуана Мигеля Элиан – такой же сын, как и для меня. Это будет несправедливо по отношению к нему.

– Несправедливо!? – ощетинилась престарелая донья, – Это он чудовищно несправедлив к тебе, детка. Мало того, что весь город всегда знал о его похождениях, что он тебя позорил, не видел в тебе женщину, в отличие от моего мальчика. Так он, вот что я тебе скажу, он проводит почти все свободное время со своим грудным сынишкой.

– У него есть ребенок кроме Элиансито!? – не поверила Элисабет.

– Отвези ее по этому адресу, – приказала сыну мать и протянула рваный клочок бумаги, где аккуратным убористым почерком были указаны калье и номер дома, – Пусть убедиться своими глазами… Только надо ехать прямо сейчас, – добавила она шепотом на ушко сыну.

      Ласаро привез Элисабет по указанному матерью адресу. Он припарковал свою машину, как всегда предусмотрительно не заглушая мотор, у небольшого, выкрашенного в голубой цвет здания на вымощеной речным камнем улочке между портом и ромовым заводом.

      Ждали недолго. К дому приближалась обнимающаяся парочка. Мужчина держал на руках младенца. Они зашли в дом и скрылись за массивной, окованной железом дверью. Это был Хуан Мигель.

– Поехали! – решительным тоном скомандовала Элис.

– Может, зайдем, посмотрим, чем они там занимаются? – смаковал разоблачение до селе положительного образа Хуана Мигеля его соперник. План его матушки удался. Хуан Мигель опорочен. Он предстал перед Элис в облике лгуна, ну, или полулгуна. Какая разница! Главное – результат. Элис попросила два дня на сборы…

* * *

22 ноября 1999 года.

Пригород Карденаса

      Ветер не утихал уже двое суток, вселяя тревогу не только в нестройные колонны океанских волн, но и в сердца полдюжины людей, решивших покинуть родину и доверившихся лоцману-дилетанту по имени Ласаро Мунеро.

– Там рай, – говорил человек с болтающимся на ремне мачете*, но маленький Элиансито почему-то сомневался в этом, глядя на мутное небо, размывшее горизонт и противного черного грифа с красной головой, парящего над убогим баркасом – ковчегом для обреченных на опасное странствие.

      Люди перетаскивали баулы с вещами, несмело ступая по ржавому трапу, еле слышно, с оглядкой браня самоуверенного командора. Они наспех прощались с немногочисленными родственниками, глаза которых то и дело увлажняли неподконтрольные разуму слезы.