90 миль до рая

– Да им этот мальчик по барабану! – заключил усатый боец, впихивая своего шефа с маленьким кубинцем в салон и прикрывая их собственным телом.

Увесистый булыжник приземлился на голове усача, оставив вмятину на его каске. Будет память о горячем деньке! Конвойная машина, обычным предназначением которой являлось этапирование преступников, дала газу и двинула со всей скоростью к аэропорту.

Испаноговорящая женщина-психолог, встретившая Элиана внутри автомобиля, доверительно сообщила мальчику, что теперь все позади, он в полной безопасности и подобные безобразия никогда не повторятся, через несколько часов он увидит своего папу, своих бабушек, школьную учительницу и одноклассников и вместе с ними отправится домой, на Кубу.

Слезы ручьями текли из глаз мальчугана. И все же он тихо вымолвил:

– Ух ты…

В аэропорту Майами на специально выделенной взлетной полосе стоял готовый к вылету чартерный самолет с федеральными агентами на борту. Рейс финансировался из федерального бюджета. Сводка метеорологов, поступившая в центр управления полетов, констатировала летную погоду. Самолет должен был доставить мальчика в Вашингтон, где произойдет воссоединение семьи и отправка многострадальных граждан Кубы на родину.

Журналистов в терминале скопилось ничуть не меньше, чем набралось за ограждением аэропорта самых активных сторонников невозвращения мальчика. Среди них было немало лиц, потерпевших обидное фиаско в противостоянии спецназу у дома в Маленькой Гаване и подоспевших сюда на такой же бесперспективный второй раунд. Большинство из пикетчиков прибыло из палаточного лагеря, разбитого у дороги в аэропорт десять дней назад с целью во что бы то ни стало помешать передвижению полиции и федералов, если властям все же удастся захватить ребенка.

В импровизированном городке был установлен круглосуточный пост у самой обочины оживленной трассы. Там, в дежурной палатке, нес постоянную вахту зоркий наблюдатель из диаспоры, задачей которого было оповестить остальных о приближении подозрительных машин. Поселившиеся в соседних времянках ретивые бабульки и их сыновья – жены, сестры и братья давно усопших диверсантов Залива Свиней – добровольно вызвались лечь костьми на дороге, лишь бы не допустить передачи мальчика кровопийце Кастро. По команде они должны были выстроиться живой цепью, перегородив путь прокастровским федералам, обрекающим бедного Элиансито на социалистические лишения.

Не вышло. Фургон с мальчиком проскочил беспрепятственно. Несмотря на то что дежурному заблаговременно сообщили по рации, что около часа назад мальчика под угрозой применения силы пришлось выдать властям.

Вместо усиления бдительности горе-постовой… уснул. Дело происходило в пять утра. А всю ночь у его палатки шнырял пронырливый енот-воришка, не только умудрившийся уволочь заготовленные женой сандвичи, но и перевернуть открытый термос с кофе. Лишь благодаря крепкому напитку часовой спасался от подступающей дремы. Совладать с сонливостью в первые часы без кофе помогал сменивший достающего енота скунс, которого угораздило «испугаться» возле дежурной палатки, и висящий на деревце у дороги опоссум с проницательными глазками-бусинками, что реагировали на каждый звук. Впоследствии любопытный опоссум оказался зорче часового, который вырубился сразу по ослаблении вони скунса и проморгал полицейскую кавалькаду, перевозящую мальчика. А вот опоссум, заприметив приближающийся конвойный фургон, не дал застать себя врасплох. Мало ли. Он бросился наутек, задев лапкой колышек палатки. Но шевеление было незначительным, а сон постового глубоким.

Растревоженные телефонными звонками с Маленькой Гаваны бабульки и сибариты набросились на соню с обвинениями, будто именно он и есть первопричина всех несчастий диаспоры. Смерив его уничтожающим презрительным взглядом поочередно, часть жителей палаточного лагеря тут же решила сворачиваться, другая рванула к частным автомобилям, чтобы срочно ехать к аэропорту вызволять мальчика. Проштрафившийся постовой, молча выслушав заслуженные проклятия, вернулся в дежурную палатку и уснул повторно.

…У металлической сетки, сквозь которую великолепно просматривалась взлетно-посадочная полоса и был хорошо виден небольшой самолет, приготовленный, как предполагали, к полету с Элианом, скопилось несколько сот человек. Толпа прибывала. Журналисты, оставив безуспешные попытки проникнуть на полосу поближе к самолету, принялись интервьюировать недовольных исходом судебного разбирательства пикетчиков. К камерам выдвинули жидковолосую донью, получившую неожиданное признание в толпе после проигранной стычки с грубияном в маске. Она громко и с выражением проскандировала «Долой Кастро!» и заплакала, демонстрируя синяк на плече.

Запечатленные на камеру незначительные побои бабушки не тянули на сенсацию в сравнении с моральным ущербом, о котором твердили кубинцы. Поэтому корреспонденты решили использовать толпу в качестве живого фона.