90 миль до рая

Она тщетно пыталась добиться свидания с любимым в тюрьме «Пресидио Модело». Запрещение на посещения осужденного исходило не от властей, а от родственников. Также безответны были ее просьбы к дяде употребить все свое влияние на вызволение дорогого ей, но неприятного ее семье узника.

Ее дядя, будучи министром внутренних дел, безусловно, мог походатайствовать перед диктатором о том, чтобы политзаключенному скостили срок или, к примеру, чтобы условия его содержания несколько смягчили. Однако он не стал этого делать по причине, далекой от разнополюсных политических взглядов с Каудильо.^[44]Своего родственничка министр считал не Каудильо, а Кабальо^[45]и, зная о его похождениях на стороне, мечтал о расторжении порочащих их благородное семейство родственных уз.

Связь Кастро с «богемной штучкой» Нати Ревуэльтой, женой кардиолога Орландо Фернандеса, не была секретом ни для кого, кроме бедняжки Мирты. Стержень бунтующего характера Кастро мог найти утешение лишь в мятеже,^[46]а мятежная душа амбициозной Нати стремилась к признанию и власти, к которым на Кубе, как, впрочем, и в любой банановой республике, приводили только перевороты и революции. Социальные потрясения, чреватые сменой власти, как водится, инициируют сильные мужчины. Кастро был из этой когорты.

Зеленоглазая искусительница Нати не без оснований претендовала на роль, которая во французской истории была уготована Жанне д'Арк, а в новейшей кубинской – соратнице Кастро по партизанской войне, женщине во френче а-ля Мао, Селии Санчес. В действительности сеньора Ревуэльта больше смахивала на Жозефину, обладающую чудесной способностью угадывать будущих императоров. Когда молодой генерал Бонапарт в рваном камзоле предстал перед парижским светом, Жозефина мигом сориентировалась, что Наполеон достаточно перспективен, чтобы им заняться.

Уже много после ее спрашивали такие же пираньи-охотницы за престижем, статусом и роскошью, как она могла полюбить такого маленького, пузатенького и нищего корсиканца. Она высокомерно отвечала, что любит не Наполеона, а его любовь к ней.

Лукавила? Безусловно. Подобные мадам любят лишь власть во всем ее многообразии. Мужчина у власти – вот предмет их вожделений. Они отдаются не мужчине, а его власти, считая, что часть этой власти, войдя в них, может остаться там навсегда. Например, в виде ребенка. Чего, кстати, Жозефине не суждено было добиться.

Мужчина же, зараженный вирусом тщеславия, до конца осознает, что обладает властью только тогда, когда овладевает женщиной, отдающейся обычно не мужчине, как особи, а власти, как единственной привлекательной черте в мужчине.

Соответственно, такая леди может получать два вида сексуального удовольствия. Совокупляясь с привлекательным чисто физически мужчиной – животное, в данном случае она властвует над объектом вожделения. Стать рабой страсти ей не грозит, ибо по-настоящему ее влечет только второй вариант наслаждения – отдаваясь власть предержащему, она получает удовлетворение от обретения частички власти для использования в первом варианте. И в том, и в другом случае для таких сеньор речь идет исключительно о власти и ни в коей мере – о природном подчинении женщины мужчине. Романтика со стороны пылкого влюбленного наткнется на холод с ее стороны или, что хуже, на мастерское лицедейство, которое, раскрываясь, приносит боль и разочарование больше, чем обжигает холодом лед шелкового сердца.

Когда доктор Орландо подступал к своей супруге сзади, она могла не обратить на него внимания, усердствуя перед зеркалом над макияжем для лидера партии ортодоксов Эдуардо Чибаса или собираясь в теннисный клуб, на светский раут, открытие новой галереи… Сеньора Орландо все устраивало – его страсть владела им, а не он владел госпожой Ревуэльтой.

Лидер оппозиции Чибас, имевший все шансы занять президентское кресло, не оправдал надежд Нати, застрелившись прямо в радиоэфире. Молодой Кастро? В нем была внешность и харизма, и он смог обойти по популярности родного брата покойного Чибаса, за ним пошли студенты, он был прирожденным оратором и сорвиголовой. Такие не ждут выборов, а завоевывают то, что является единственно незыблемой ценностью, – власть. Кастро подходит. Она – не девочка, что может позволить себе ошибку. Гадают дилетанты. Нати все хорошо просчитала. Она, как сапер, не понаслышке разбиралась во взрывном устройстве, знала, как его обезвредить и как привести в действие.

В отличие от Жозефины, своей бесплодностью разочаровавшей Наполеона и бесившей его достопочтенную матушку, сеньора Ревуэльта удачно зачала от лидера Кубинской революции и сумела приобрести благорасположение мамы Фиделя доньи Лины. Лина Рус признала в родившейся Алине свою внучку, несмотря на сомнения сына в своем отцовстве, и даже заложила все свои бриллианты в Бироне, намереваясь завещать их названной в ее честь Алиной девочке.

Доктор Фернандес, законный супруг Нати, проглотил это оскорбление, сопряженное с людской молвой, обидным прозвищем и чужим ребенком, стоически, как подобает философу, извините за тавтологию, страдающему страданием.