900 дней блокады. Ленинград 1941—1944

В свете всего сказанного не может не удивлять и не вызывать протеста заявление писателя В. Астафьева о том, что лучше было бы Ленинград сдать врагу. «Миллион жизней за город, за коробки… Люди предпочитали за камень погубить других людей», — заявил Астафьев.[127] Конечно, лишения и жертвы Ленинграда неизмеримы. Но сдача Ленинграда не означала бы спасение его жителей. Нетрудно представить, что было бы с ленинградцами, если бы советское командование, рассчитывая на «гуманность» фашистов, объявило Ленинград открытым городом. Кроме того, заявление Астафьева является кощунством над могилами погибших. Получается, что их подвиг был напрасен.

Но сдача Ленинграда, кроме гибели всего его населения, утраты крупного промышленного центра и гибели Балтийского флота, привела бы к резкому изменению обстановки на советско-германском фронте в пользу германских войск. Высвободившиеся из-под Ленинграда силы фашистов были бы повернуты на усиление группы армий «Центр», наступавшей на Москву.

ТРАГЕДИЯ И ПОДВИГ

1. Блокированный город

Ленинград в блокаде — это легендарные дни обороны великого города, когда его защитники и население, испытывая нечеловеческие страдания и лишения, показали в сражениях с врагом невиданные образцы мужества, доблести и геройства.

С первых же дней блокады немцы начали варварские артиллерийские обстрелы и авиационные бомбардировки с целью уничтожения города и его жителей. Первые вражеские снаряды из 240- миллиметровых дальнобойных орудий, расположенных в районе ст. Тосно, разорвались 4 сентября 1941 г.[128] С этого дня начались почти непрерывные обстрелы, которые вела тяжелая немецкая артиллерия, расположенная в районе Красного Села, Пушкина, Стрельны и даже Урицка. Обстрелы вызывали большие жертвы. Они застигали ленинградцев всюду — на работе, дома, на улице, в трамвае. Вот что говорили об этом сами немцы.

Пленный командир орудия 910-го артиллерийского полка, обстреливавшего Ленинград, Ф. Кепке на допросе 31 января 1944 г. показал: «В сводках немецкого верховного командования говорилось: „Военные объекты Ленинграда были обстреляны огнем тяжелой артиллерии"… В действительности артиллерийские обстрелы города преследовали одну цель — разрушение города и уничтожение его населения… Когда наше командование еще надеялось захватить Ленинград, артиллерийские обстрелы города ставили себе целью сделать невозможной жизнь в городе и тем заставить его капитулировать. В дальнейшем, когда стало ясно, что о капитуляции Ленинграда не может быть и речи и что для штурма его у немецкой армии не хватило сил, обстрелы Ленинграда были направлены на разрушение города и уничтожение его населения. Долгое время обстрелы города были бессистемны, менялся только характер огня. Стреляли то беглым огнем, ставя целью разрушение целых кварталов и массовое уничтожение жителей города, или вели редкий методический огонь для терроризации населения. В последнее время обстрел города систематизировали. Преимущественно стали стрелять по утрам в 6–7 часов, затем днем в 17–18 часов и около 22 часов. Время это было выбрано не случайно. В эти часы поражаемость населения была наибольшей, так как жители города шли на работу, возвращались с работы, а к 22 часам собирались на квартирах.

С ноября — декабря обстрелы стали вести ночью. Цель преследовалась все та же: как можно больше вызвать жертв среди гражданского населения, которое в этом случае застигалось обстрелом в сонном состоянии.

За все время моего пребывания в полку я ни от одного солдата или офицера не слышал ни одного слова сожаления или возмущения по поводу разрушений города и массового истребления гражданского населения».[129]

Военнопленный 240-го артполка 170-й пехотной дивизии Р. Ловиен на вопрос: «На что рассчитывало немецкое командование и солдаты, производя обстрелы Ленинграда?», ответил: «Немецкое командование, а также и солдаты до последнего дня рассчитывали на то, что чем быстрее они разрушат город и истребят его жителей, тем быстрее овладеют Ленинградом и закончат войну. Я должен сказать правдиво, что разрушение города путем обстрелов было не только результатом приказов немецкого командования, а желанием каждого немецкого солдата, и, следовательно, в разрушениях жилых домов и истреблении жителей города виновен каждый солдат, виновен и я.

Как мне, так и другим солдатам и офицерам было хорошо известно, что путем обстрелов города мы истребляем его жителей, но немецкое командование приказало нам истреблять русских людей, оно убедило нас в том, что в России много людей и их надо истреблять, что если мы не истребим русский народ, то нам не победить. Поэтому путем обстрелов мы уничтожали мирных жителей — женщин и детей. Немецкая пропаганда внушила нам, что русская нация должна быть истреблена и русский народ должен быть сметен с лица земли. Мы, солдаты, верили немецкой пропаганде и выполняли то, о чем говорила пропаганда по этому вопросу…».[130]