900 дней в тылу врага

— Факт. Капиталисты — это волки в овечьей шкуре, — поддержал разведчик Сергей Бабаев.

Разговор о втором фронте оставил у каждого в душе неприятный осадок.

Потом штурман рассказал нам о жизни в советском тылу, об успехах Советской Армии на фронтах.

Незаметно сгустились синеватые мартовские сумерки, наступила ночь.

Мы шли по территории Латвии к поселку Бриги. На пути то и дело попадались многочисленные хутора, называемые мызами.

— Вот она, столыпинщина, — кивал в сторону одиноких домиков комиссар Новиков.

Изредка раздавались винтовочные выстрелы. Айзсарги, видимо, чувствовали нас.

В полночь подошли к волостному центру Бриги. Здесь Назаров выслал разведку в трех направлениях: к железной дороге Зилупэ — Резекне, к Бригам и к местечку Лиель Пикова. С одной из разведывательных групп пошел и штурман.

К утру все сошлись в условленном месте — в хвойном лесу. Партизаны задымили самокрутками, закурил из трофейной трубки и наш гость.

В лесу было безветренно и казалось не так холодно. Мы разожгли костры и, наломав еловых веток, разместились вокруг огня.

Пригревшись, люди стали засыпать, и только штурман долго рассказывал кому-то о ночной вылазке. Он восхищался смелостью партизан, которые на его глазах перебили охрану волостного центра, а затем забрали там какие-то документы.

На территории Латвии нам предстояло провести еще одну ночь. Необходимо было выслать разведывательные группы к крупной железнодорожной станции Лудза и к местечку Карсава.

В полдень комбриг поднял Альберта Храмова и Анатолия Неймана. Им Назаров поручил собрать сведения о дислокации немецких частей в Лудзе и Карсаве.

Группа Храмова, следовавшая в Лудзу, экипировалась под вражеских солдат и полицейских. С ними шел Адольф Иваныч. Разведчики выехали на станцию днем. Навстречу им часто попадались гитлеровцы. Никто не обращал внимание на переодетых партизан. Ребята же были начеку.

Когда стало смеркаться, группа благополучно миновала вражеский контрольный пункт. Храмовцы сначала наведались на железнодорожную станцию: осмотрели пути, сооружения, подвижной состав, а затем направились в поселок.

Собрав нужные сведения, партизаны вернулись на вокзал. Им очень хотелось прихватить с собой важного пассажира, за которого сам Назаров сказал бы спасибо, но, как на грех, в зале ожидания было пусто.

Часов в одиннадцать ночи храмовцы покинули Лудзу. В двух километрах от поселка они снова встретились с немцами. Как выяснил Адольф, солдаты конвоировали на станцию двух арестованных латышских патриотов.

Оценив обстановку, Храмов приказал обезоружить конвой. Немцы — их было двенадцать человек — пытались сопротивляться, но бойцы применили оружие. Лишь двоим гитлеровцам удалось убежать.

Партизаны разрезали веревки на руках освобожденных товарищей, погрузили оружие на захваченную у немцев повозку и двинулись в лагерь.

Латышских патриотов — двух статных парней — мы передали в местный партизанский отряд.

Пока ожидали летной погоды, пока другой самолет доставил винт и лыжу, прошло девять дней. Вечером отремонтированный самолет выкатили из кустов.

— Внимание! Контакт! — кричал штурман, вращая руками пропеллер.

— Есть контакт! — отвечал из кабины пилот.

Но двигатель фыркал и, не заводился.

— Давай на буксире попробуем, — предложил бывший шофер Букша.

— На буксире не получится. Это же самолет, а не автомашина. Ты вот лучше крутани винт, — утирая рукавом пот, попросил штурман.

Букша с удовольствием подошел к самолету, плюнул на ладони и, взявшись обеими руками за винт, рванул его вниз.

Двигатель чихнул раз-другой, пропеллер робко качнулся из стороны в сторону и вдруг закрутился все быстрее и быстрее, пока не слился в сплошной серебристый круг. Рев мотора потряс лесную тишину.

— Ура! — с восторгом закричали партизаны.

— Молодец, Букша! Легкая у тебя, брат, рука!

Самолет улетел.

А на следующее утро со стороны Борисенки — Козельцы мы услышали частую ружейно-пулеметную стрельбу. Назаров выслал туда разведку. Я со своим отрядом выдвинулся к сожженной деревне Лубьево, чтобы в случае необходимости ударить по врагу.

Когда мы подходили к Лубьеву, навстречу нам выбежали люди.

— Каратели идут! Немцы! — кричали они в панике.

— Не бойтесь, товарищи. Мы не пустим их сюда, — пробовал успокоить народ Богданов.

Но уговоры не помогали. Люди, столько натерпевшиеся от карателей, теперь бежали от них в лес. Одетые в лохмотья, они тащили свой немудреный домашний скарб. Даже маленькие детишки несли ведра, лукошки, ухваты. Худенькая черноглазая девочка лет восьми запихивала под пальто котенка. Испуганный котенок не слушался хозяйку, норовил выскочить и убежать.

Смотря на эту картину, мы твердо решили не пустить сюда карателей.

Километрах в двух застрочили автоматы. Начали рваться мины. В Лубьево верхом на конях примчались наши разведчики.

— Что там? — спросил я старшего из них, Бориса Хаджиева.

— Идут по двум дорогам. Сотен пять… не меньше. Слышали, как сейчас из минометов стукнули? Это по нас.

Разведчики понеслись в бригаду. Немцы стреляли теперь где-то совсем рядом, но показываться не решались.