90х60х90

Отойдя от окна, он вернулся к Вагиту Тимуровичу. Тот, отперев дверцу бара, доставал бутылку, напоминавшей своею формой увеличенный в добрый десяток раз флакон духов. "Реми Мартен" был еще непочатым, янтарная жидкость плескалась у самого горлышка.

Караев наполнил бокалы, плеснув в каждый по глотку, не больше, затем добавил еще. И произнес:

- За завершение удачной сделки. Надо полагать, не последней между нами. Ну и за то, чтоб, в самом деле, не последней.

По-прежнему стоя, они одновременно подняли бокалы и, не чокаясь, Вагит Тимурович считал это излишеством и "дамскими причудами", выпили. Поставили хрусталь на низкий столик к бутылке. И так же одновременно обернулись к двери, едва заслышав за ней беспокойный шум шагов.

Дверь распахнулась мгновенно вслед за этим. В комнату влетел, спиною к стоявшим, Иван. Не удержался на ногах, упал на ковер и тотчас же поднялся, как-то робко и нерешительно.

Когда Алексей вновь повернул голову к двери, то первое, что он успел увидеть, был ствол пистолета, утяжеленный и удлиненный трубкой глушителя, повернутый в сторону впавшего в комнату телохранителя.

Следом за трубкой, буквально торчавшей из проема полузакрывшейся двери, появилась рука в белых манжетах рубашки с золочеными запонками и черными рукавами пиджака. Ствол чуть качнулся, не направляясь, а как бы указуя на остальных, присутствующих в комнате, словно давая понять, что и они в равной степени причастны ко всему происшедшему с телохранителем и, так же, как и он, примут непосредственное участие во всех дальнейших действиях.

Спустя секунду, в комнату вошли двое. Оба в одинаковых черных пиджаках-двойках, в белых сорочках и невыразительных серых галстуках, повязанных двойным узлом. И с пистолетами в правых руках. Лиц не видно было, каждое было закрыто черной вязаной маской с прорезями для глаз и рта, и из-за этой маски, скрывавшей лица, различить вторгшихся было практически невозможно. Разве что по тому, что стоявший слева, ближе к окну, кажется, был немного выше своего компаньона. И, судя по всему, имел больший круг прав и обязанностей; именно он заговорил первый, приказав:

- Все трое, на пол. Руки за голову. Быстро!

Голос его был тих и невыразителен так же, как и само одеяние, но не подчиниться ему было невозможно. Алексей улегся первым, и, уже улегшись, встретил встревоженный, извиняющийся взгляд Ивана. Вагит Тимурович с трудом опустился на пол, враз закашлявшись и пытаясь подавить кашель.

Их обыскали, быстро и профессионально. Должно быть, так и обыскивают те, кому это положено по работе. У Алексея изъяли бумажник и ключи, не позабыли и о перочинном ножичке с двумя крохотными лезвиями и маникюрными щипчиками - давешнем подарке Вероники.

Обыскивал один, приказавший лечь, так и стоял у двери с пистолетом, спокойно разглядывая, то богатый интерьер, то вид за окном, не забывая и о пребывающих на полу. Когда обыск завершился, в комнату, точно по команде, вошел еще один "близнец". Что-то произнес главному, Алексей не расслышал половины слов, лежал далеко, понял лишь, что тот все это время осматривал помещения усадьбы, и что "в доме никого больше нет". Он вздохнул коротко, подумав, хорошо хоть Вероника и его поверенный успели выехать, им ничего из происходящего не светит.

В комнату вошел четвертый "близнец", отчего-то безоружный. Оглядев лежавших, он кивнул главному и коротко приказал: "по одному в подвал". На что главный, разом низведенный до роли помощника, кивнул и поднял с пола Караева.

Должно быть, только сейчас Алексей сумел заставить себя поверить в происходящее. Только после того, как вспомнил об уехавшей так вовремя Веронике, только когда почувствовал холод, поднимавшийся в его тело от пола, лишь как ощутил неудобство уткнутого в паркет лица.

Странно, но до сего момента он никак не мог воспринять происходившее всерьез, в первый раз, как-никак, подумалось с горечью ему. Алексею все казалось с таким упорством, что он сам готов был поверить в это, что люди в масках еще поиграют в свою непонятную игру, затем же непременно снимут свои шерстяные шапочки, улыбнутся, обнаружив, что их узнали - Алексей, как ни старался, никак не мог представить, кто же мог под ними оказаться, - и немедленно вслед за этим объяснят все происходившее шуткой или какой-то странной необходимостью, в которую он с легкостью поверит. Ведь все это, конечно же, должно иметь нормальное, логичное и, главное, предсказуемое объяснение.

Минуты шли, медленно перетекая одна в другую, но ничего не происходило. Алексей неожиданно сам для себя вспомнил о Караеве, подумал, а ведь это ему не впервой. Такое как-то раз случалось в его жизни, не совсем так, но что-то подобное, покушение, к примеру. Значит, можно ведь логически предположить, что вторжение имеет отношение, прежде всего к нему, именно к нему, и ни к кому другому. А, значит, он, Алексей, здесь совсем не при чем, случайно оказался в ненужный момент, если бы он уехал чуть раньше, то мог и избежать подобной участи. Конечно, мог бы.