94d880cda15e4109eb0cc6e2bf7eee60

Пит ждёт нас в вестибюле, в его руках небольшая дорожная сумка. Ласковая улыбка появляется на его губах, а я кидаюсь в его объятия. Любимый немного пошатывается от неожиданности, но быстро восстанавливает равновесие. Я бы согласилась остаться стоять навсегда, но желание вернуться в свой собственный дом, почувствовать запах собственного дистрикта, услышать пение птиц, ощутить безопасность было сильнее.

– Пошли, – говорю я.

– Постойте! – кричит услышавший мои слова психолог, – Подождите.

– Что такое, Чарльз? – по голосу становиться понятно, Пит простил его, я – нет. Сердце начинает бешено стучать, норовя пробиться через грудную клетку, всё моё тело напряглось в ожидании чего-то ужасного.

– Просто, – он немного запыхался, – Хочу оставить вам свой номер телефона, – доктор протягивает любимому бумажку, на которой аккуратным подчерком выведен номер, – Позвоните мне, когда появится желание, расскажите о своих успехах, о жизни. Удачи вам.

До нашего дистрикта осталось несколько километров. Пит смотрит в окно, желая как можно быстрее узреть знакомые силуэты. Наблюдая за ним, я представляла, как должно быть изменился дистрикт. Может они решили не останавливать строительство? Возможно, Грег и об этом врал. Он всегда мне врал. При мысли об этом подонке меня передёргивает. Пит, увидев это, обнимает меня рукою за плечи, целует в лоб, и мы вместе наслаждаемся, открывающимся из окна, видом. В больнице, как оказалось я провела очень много времени. Очутившись в ей в самом конце зимы, возвращаюсь только летом, в июле. Яд украл у меня месяцы жизни. Мысль, о количестве упущенного мной времени ужасала. А всё из-за него.

– Прости, – прошептал Пит мне в ухо.

– За что? – я искренне не понимала, почему он сейчас извиняется.

– Я ушёл, и в твоей жизни появился он. Если бы тогда я был рядом, – боль в его голосе убивала душу, разрывая её на мелкие кусочки и поджигая каждый раз, когда я её слышала.

– Это в прошлом. Прошлое надо отпускать. Нам стоит жить настоящим.

– Ты говоришь совсем как Чарльз, – усмехнулся блондин, его настроение улучшалось, чему я была неимоверно рада.

– Он много времени проводил со мной, – заговорчески шепнула я, – Теперь я знаю все твои секреты.

– Неужели? – ему нравилось вести эту игру, мы вновь становились молоды, мы вновь забывали о боли.

– Конечно.

На самом деле я не знала ни одного его секрета. Я вообще не узнала ничего нового. Всё свободное время, а его у меня было достаточное количество, я бесцельно бродила по палате, то и дело натыкаясь на стены. Потом я начала думать от тех, кого нет рядом, о тех, кого уже никогда не вернуть. Сначала грусть полностью накрывала меня. Но потом… Потом я начала отпускать их, одного за другим. Каждый день-два. И они уходили, всегда. На душе становилось так легко, словно огромный и тяжелый груз покидал моё тело, освобождая место для чего-то хорошего, чего-то светлого.

– Почти приехали, – голос любимого был наполнен радостным возбуждением. Он, как и я, считал мгновения до возвращения домой.

На вокзале почти не было людей, не все ещё привыкли к тому, что теперь появилась возможность переезжать из дистрикта в дистрикт. Для многих это была просто фантастика. Сильно пьяный ментор встретил нас у самого входа.

– Солнышко, давно не виделись, – запах алкоголя резко ударил по рецепторам.

– Да уж, давно.

– Когда тебя забирали, здесь было такое представление, – он раскинул руки в стороны, имитируя нечто огромное, – Военные, люди в форме, врачи.

– Хеймитч, Китнисс устала, не надо загружать её ненужной информацией.

– Пит, она не маленькая девочка, ей можно знать такие вещи.

– Не сейчас, – отрезал Пит, и мы в молчании отправились к Деревне Победителей.

– А что произошло, пока нас не было? – решила я прервать затянувшееся молчание.

– Обернись, и сама всё увидишь.

Стоило мне повернуться назад как передо мной предстал он. Большой, серый, выделяющийся на фоне всего, завод. Точнее его часть. Он не сильно вписывался в окружающую его местность, но не портил её. Наоборот, он дарил нам всем надежду. Надежду на светлое будущее, лишенное смертей и страданий. Он был знаком, что совсем скоро начнётся новая эра для всего Панема.

Дома было не убрано. Совсем. Стулья разбросаны, а содержимое шкафов валялось на полу. Первой мыслью, что мелькнула у меня в голове, были воры. Но Пит переубедил меня, сказав, что стулья перевернуты из-за Грега, а точнее его падения, а шкафы выпотрошены из-за того, что он в спешке собирал вещи. Теперь всё это покрывал толстый слой пыли.

– Завтра мы всё уберем, – сказала я, хотя начать хотелось уже сегодня.

– Иди, а я попытаюсь навести некое подобие порядка.

– Хорошо, – почему то это меня забавляло.

Когда я вернулась из ванной, порядок всё-таки появился. Стулья вновь стояли, как положено, а все выпавшие из шкафов вещи были рассортированы, на те, которым нужна стирка, и те, в которым нет. Единственным, что бросилось мне в глаза, был маленький календарь на стене. Дата, которая там стояла не испугала меня тем, сколько времени я пробыла в больнице, она открыла мне глаза.

Прошло полгода.

Гейл не вернулся.