999. Последний хранитель

Родриго Борджа наслаждался своим триумфом. Король Арагона Фердинанд и его супруга Изабелла Кастильская входили в базилику Святого Петра в окружении роскошно разодетой свиты. Когда-то Борджа были ее частью, а теперь он принимал их визит, сидя по правую руку Иннокентия VIII. Протокол предписывал особам королевской крови склониться перед Папой и поцеловать папский перстень. Поскольку Борджа сидел рядом с понтификом, это коленопреклонение в глазах всех должно было выглядеть как знак почтения и к его пурпурной мантии. За королевской четой он увидел Томмазо Торквемаду. Окажись у него за плечами топор, лучшего изображения палача было бы не придумать: массивное тело, глубоко посаженные глаза и плотно сжатые губы на бесстрастном лице. Его божественные функции выдавала только тонзура ордена доминиканцев.

Борджа знал его с детства и всегда терпеть не мог его религиозного рвения. Совсем как дядя Алессандро, который был до него настоятелем аббатства Субиако. Покарав дядюшку, уже давно усопшего и похороненного, Торквемада, рано или поздно, и до племянника доберется. Однако теперь Томмазо может ему и пригодиться, если обратит свой священный гнев поменьше на евреев и побольше на женщин. Ненависть к евреям носила у него какой-то личный оттенок, хотя они не сделали ему ничего плохого. Они были банкирами, прекрасными врачами и глубокими философами и вполне могли бы заключить с ним союз. И разве они тоже не повторяли по утрам: «Благодарю тебя, Господи, что не дал мне родиться женщиной»? Королевская чета опустилась на колени, и Борджа вместе с ними.

Борджа организовал прием, своими требованиями введя в большие затруднения кардинала-казначея Риарио, который исполнял роль главного церемониймейстера. Прежде всего, это касалось рассадки за столом.

Он добился для себя места слева от Фердинанда, убедив Папу, что самым почетным является место справа от Изабеллы. Однако был очень удивлен, обнаружив прямо напротив королевы, рядом с новым испанским коннетаблем, герцогом Коимбры, скромного кавалера Христофора, папского бастарда. Он отдал в руки королевы какую-то бумагу, которую та приняла без всякого удивления. Надо будет потом выяснить, что за маневры остались ему неизвестны.

Обед длился долго и состоял из трех перемен блюд, согласно итальянской традиции, не соответствовавшей испанскому обычаю. Пшеничные лепешки с сырным вкусом и макароны под гусиным соусом чередовались с перепелами и цесарками в масле с соленой ветчиной.

После все отправились на прогулку в сад, расположенный за базиликой. Делла Ровере был поглощен беседой со своей новой пассией: то ли женщиной, переодетой мужчиной, то ли наоборот. С отвращением наблюдая за этой сценой, Иннокентий поманил Борджа рукой. Родриго элегантно поцеловал руку королеве и слегка поклонился ее супругу. От внимания высочайшей четы не укрылось, какую доверительность он себе позволил, положив руку на плечо понтифика и сердечно ему улыбаясь.

— Мой дорогой Родриго! — сказал Папа, раскрывая объятия. — Воздадим хвалу Господу за то, что наши гости в добром здравии. Dominum vobiscum.

— Et cum spiritu tuo, — отозвался король.

— Amen,[64] — заключил Родриго.

— Мы разработали интересное соглашение, Родриго, и я хочу, чтобы ты первым о нем узнал.

— Очень рад, — не без недоверия произнес Борджа.

— Вслед за приглашением наших гостей я утвердил Томмазо ди Торквемада великим инквизитором Испании. Мы достигли также экономического соглашения, которое будет устраивать и нас, и милую нашему сердцу испанскую корону.

— Я целиком принадлежу Церкви и Испании, потому могу быть только счастлив. Что предусматривает соглашение?

— Две трети всех земельных наделов и имущества, реквизированных у евреев, переходят его величеству, одна — инквизиции. Половина этой суммы пойдет на ее собственные нужды, вторую она предоставляет в полное наше распоряжение.

Родриго задушил бы его собственными руками. Джованни окончательно спятил.

Король дождался, пока герцог Коимбра переведет ему слова Папы, и воздел руки к небу:

— Deo gratias!

«Hijo de una perra у de puta madre»,[65] — подумал Родриго, сердечно улыбаясь владыке Арагона.

Изабелла Кастильская сказала что-то на ухо герцогу.

— Моя королева специально для своего возлюбленного сына Родриго желает уточнить, что взамен они обязуются оказывать всяческое содействие и оплачивать расходы по проекту, которым он сейчас занят.

Родриго понял, что его дважды обвели вокруг пальца, и почувствовал себя как за карточным столом, где по бокам сидят два шулера. Королева между тем сообразила, что он ничего не знал об этом проекте или считал его невыгодным. Более того, она подала знак, словно хотела сказать: «Имей в виду, есть еще кое-что, о чем Папа не желает тебе сообщать. Спроси его, и многое поймешь».