999999999 жизни

Оглядевшись по сторонам, я уселся на скамейку под деревом. Мило. Они и правда постарались над этим садом; скорее всего, даже пригласили какого-нибудь мага со специализацией на растениях.

Ворота больницы распахнулись, и я увидел «скорую», влетевшую во двор. Она живо притормозила возле одного из входов; рядом уже суетились санитары.

— Живее, живее! – услышал я. – Так, везём сразу в реанимацию. Тут перерезанные вены, попытка самоубийства, нужно...

Может, вот оно? Реанимация, вены. Всё явно серьёзно.

Нет, лучше подождать. Вдруг там измученный букетом хронических болезней девяностолетний дед решил ускорить неизбежное – а тут я со своей «помощью»... Но нет. Я успел увидеть пациента – точнее, пациентку – лишь мельком, но это явно был не дед. Девушка, моя ровесница. Итак, что я делаю?..

Мне на плечо легла рука.

— Свердлов, — произнёс голос, знакомый по выступлениям на радио и телевидении. – Отлично. Не придётся идти внутрь и разыскивать тебя там.

Я обернулся.

— Паша? – изумился я. – В смысле... Павел... Ты...

Сербский. Именно про него говорила Лика на выступлении. Выглядел он статно, за неимением другого слова. Высокий брюнет, с зализанными назад волосами и дорогущим серым костюмом – о нем грезили девушки по всей Республике. Бизнесмен, продюсер, основатель сразу нескольких благотворительных фондов. Такой идеальный, что от одного его вида хотелось блевать без всякого чернокровия.

Он быстро глянул на часы и окинув меня с ног до головы, даже не стал дослушивать:

— Забудь, — поморщился он. – Называй меня как хочешь, меня не колышет. Разговор будет коротким.

Я непонимающе глядел на него.

— Ты вчера чуть не испортил Лике выступление своими провокационными вопросами, — он глядел прямо на меня... как смотрят на вещь. Неприятную, ну, например, шприц с лекарством. – А потом ещё и чуть не поднял шумиху своим приступом в туалете. Хорошо ещё, охрана нашла тебя раньше.

— Думаешь, я специально упал? – хмыкнул я.

— Не думаю. Да мне и плевать, - он махнул рукой. – Это неважно.

Я обратил внимания на его движения – дёрганные, как будто он куда-то спешил. Или ему так неприятно находиться рядом со мной?

— Короче. Это я оплатил больницу, - кивнул он на здание рядом. – Мы с Ликой. Наслаждайся комфортом, но к нам больше не лезь.

— К вам? – удивился я – хотя, казалось бы, чему? Они давно известны как пара, кажется, даже жениться собираются...

— Да, к нам, — его голос стал ещё более жёстким. – Если ты ещё не понял, ты – прошлое для Лики. Может, и важное, ты помог ей тогда. Если тебя лично это утешит – да, она вспомнила тебя и благодарна за то, что ты сделал тогда. Но тогда – это тогда, а сейчас – другое дело. Просто исчезни и не порти ей жизнь.

Теперь уже «ей», значит?

— Мне осталось не так много, — я криво усмехнулся. – Ты думаешь меня запугать?

— Я знаю, что немного, — кивнул он. – Тем более. Тебе это не надо. Ну, порадуешься в последний раз. А ей ещё жить и жить. Не будь козлом.

— Козлом? – даже удивился я. – Теперь это так называется?

— Короче, - Паша полез в карман и, вытащив бумажник, протянул мне с десяток купюр – не глядя. – Вот. Хочешь прожить свои последние дни красиво – давай, вперёд! Только подальше от нас. Оттянись напоследок и думай, что это подарок от Лики. Ты меня понял?

Сунув деньги мне в карман пижамной рубашки, он развернулся и даже не дожидаясь ответа пошёл в сторону машины, припаркованной на въезде.

Я глядел ему в спину, сначала даже не до конца осознав, что именно произошло. Произошедшее далее, я не могу объяснить ничем, кроме как отрицанием того факта, что Лике настолько все равно, что она даже не соизволила прийти ко мне лично.

Встав, я направился за ним. Купюры захрустели в сжатом кулаке.

Он шёл быстро, энергично, даже не замечая, что я иду следом. Ну, да – ты же звезда, бл*ть, у тебя же весь день расписан! Давай, спеши!

Меня внезапно взяла злость. Нет, я не какой-то Наполеон с манией величия, и если бы не деньги… Но я что, правда похож на того, кто готов продать детскую дружбу и самые светлые воспоминания за кучку бумажек?

А Лика, стало быть, продала. Ну и чёрт с ней. Не хочет меня видеть – и не сунусь. Зато с тобой, пижон, сейчас продолжим разговор. Уже на моих условиях.

Паша сел в машину – и только в этот момент заметил, что я не остался на скамейке, а пришёл за ним.

— Тебе что-то ещё? – приоткрыл он окно.

— Забери обратно! — я вытащил купюры из кармана и швырнул их, не целясь; ударившись о дверцу машины, они упали на траву. - Знаешь, всё, чего я хотел - это хоть слово благодарности за то, что я сделал!

— Благодарности? — он не шевельнулся с места. — Благодарности, значит. А хочешь знать, что я думаю об этом, Свердлов?

Лицо “звезды” скривилось в презрительной усмешке.

— Я думаю, что ты – лох, который просрал все свои шансы. Не герой. Не спаситель. Просто лох. И я искренне благодарен – не тебе лично, а обстоятельствам – за то, что ты такой лох: не будь ты им, Лика сейчас была бы никем, если бы вообще осталась жива.

Он глядел на меня равнодушно, не с вызовом, а так… будто ему было всё равно, что я отвечу. Ну, раз всё равно…