9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

И можно взять любую из этих нитей и последовать по ней, ощущая каждый ее поворот, сквозь пальцы пропуская каждое натяжение и послабление, натыкаясь на обрывы или спутанные клубки, обойти вокруг целый город и обнаружить, что нить приходит к одинокому покосившемуся фонарному столбу где-нибудь на окраине. И вместе с ней увидеть не только внешний облик этого столба, но и его память. Увидеть его реакцию на каждую каплю дождя, что когда-либо падала на его поверхность, на каждый звук, что доходил до этого места. И не просто вообразить или сфантазировать, а именно увидеть и стать частью этого. И таких нитей перед глазами появляется неимоверное количество, и уходят они из вашей гостиной по направлению к млечному пути. Божественный замысел в представлении помешавшейся эстетствующей портнихи.

И все перед тобой, все становится так просто и объяснимо и вот оно лежит прямо перед ногами, словно кто-то бросил к ногам все ключи от когда-либо запертых дверей. Это ввергает в ступор. Когда столько путей – выбор невозможен. И что делать я не имел ни малейшего представления

Тогда для меня тогда открылась еще одна, скажем так особенность. При взаимодействии с чем угодно, эти нити тащат за собой во это огромное количество взаимосвязанной информации, истории и даже литературных отсылок. Например, сделав один глоток обычного отвратного растворимого кофе, я попеременно оказался и на залитых палящим солнцем высокогорной плантации Кении, услышал дребезжащий звук назойливых насекомых, как они одурев от жары просто врезаются в шею и застревают в волосах, ощутил мозолистые руки несчастной черной женщины сорока лет от роду, оставшейся без мужа после трагического несчастного случая на скотобойне, увидел блестевший пот на ее лбу и тщательно скрываемые слезы по причине идиотского поведения ее старшего сына, отправившегося в соседнюю страну, и там связавшегося с фанатичной вооруженной группировкой. Он, конечно, обещал помогать деньгами, а позже и вернуться во славе победителя и даже намечал сам себе неплохие перспективы в новом правительстве после переворота. Однако, ее коллега по сбору кофе все не переставая рассказывала о железной выдержке прогосударственных сил и беспощадности нынешнего тирана и что уже немало историй было про головы молодых ребят для потехи и устрашения насаженных на колья. Тем самым выжимая у женщины все новые и новые приступы слез. Со следующим глотком в моих волосах уже был предзакатный ветер и придорожная пыль, солнце нехотя опускалось за небольшой холм, слышал как водитель наконец когда он один мог удовлетворить свою любовь к американской поп-музыке и громко подпевал старой поп-песенке. Далее почему-то были песчаные карьеры и завод по изготовления керамики, видимо, в дело добавились вибрации кружки. Потом еще грузовой самолет, с покрывалом из растянувшихся у него под брюхом кучевых облаков. Небольшая турбулентность, но в остальном все в порядке.

Кофе я так и не допил. Пока я оказывался и опробовал каждое из этих, хммм, я бы не назвал это видениями или фантазиями. Скорее это множество реальностей, наслаивающихся на ту, в которой был я. Или воспоминания, которых у тебя никогда не было, но которые были у всего окружающего. Порой это было захватывающе и волнительно. Но в большую часть времени мне хотелось просто выпить кофе, а не вдаваться во все трагедии огромного завязанного самого на себе окружающего мира. Что стало довольно проблематично.

Я попытался успокоиться и постараться разобраться, что это, для чего, откуда. Почему именно мне, почему сейчас? Вопросы сыпались, но оставались без какого-либо ответа. Даже предположения. Все было слишком ново, слишком необычно, чтобы примерить хоть какой-нибудь из прежних вариантов ответа. Оставался только образ невысокой брюнетки, что так пристально смотрела на меня. Только она выбивалась из общего ничем не примечательного хода событий жизни. Хорошо, что у меня остался ее телефон. Кто знает, может быть ей известен требуемый порядок действий.

Я набрал ее номер. Был вечер, голос К. звучал сонно. Я смущенно представился и напомнил ей о недавно прошедшем вечере. Было приятно, что она меня вспомнила или, по крайней мере, сделала вид. Она сообщила, что улетела на съемки рекламы какого-то йогурта. На вопрос, когда вернется, я получил ответ, что в лучшем случае, только на следующей неделе. Все-таки йогурт элитный, приглашенные актеры капризные, погода ни к черту, сценарий заезженный, а съемочная группа тайком выпивает. Но надо все выполнить гладко. "Да-да, конечно", – отвечал я слегка растерянный, перебирая красные нити между пальцами.

Дни тянулись мучительно долго. Там, где она находилась, погода не менялась, сценарий переписываться не желал, актеры капризничать не переставали. Насколько я мог судить по тексту сообщений, ее настрой тоже был далеко не фонтан. Меня лишь немного успокаивал тот непререкаемый факт, что как бы не были тяжелы рекламные роды, в конце концов они всегда заканчиваются рождением.