А 259. Всплеск ярости

Неожиданно, без всякой объяснимой причины она отложила книгу и стянула свитер через голову. От шока Джим подпрыгнул, моментально забыв про свою невидимость. Она осталась в простом biistenhalter³⁰, что напомнило Джиму о времени, когда они были вместе. Потом она вылезла из штанов, в белье откинулась назад, взялась за книгу и вернулась к книжке. Джим тяжело задышал, почувствовал у себя эрекцию и бессознательно потрепал себя сквозь брюки, затем расстегнул молнию и вынул член. Он приблизился к кровати и осмотрел ее лицо, постаревшее, изменившееся, уставшее, но знакомое. Свободная рука Нико легла на правый сосок, она погладила его сквозь кружево, и он быстро заострился. Джим стал медленно наяривать, головка успела сделаться скользкой от горячей смазки. Он опустил глаза на лоно Нико, она развела ноги, провела рукой по животу и зашу-ровала пальчиком, для удобства приспустив трусики, и теперь он разглядел ее пизду, не виденную сколько? два года? пятнадцать лет? Джим орудовал с удвоенной энергией. Голова Нико откинулась назад, рот приоткрылся, она облизывала языком зубы, а он слышал деловитые звуки елозящих по слизи пальцев, он слышал все звуки и запахи, чувствовал, что оргазм вот-вот обрушится на него, словно Скаммел сквозь янтарный свет, хрюкнул, изрыгнув три струи, сперва слабенькую, потом сильную, потом опять несильную, последняя забрызгала временной блок управления…

— Еб ты, — ругнулся он, пытаясь перехватить кончину в воздухе, но попадая по большой красной кнопке «ОБРАТНО», одновременно сбивая запретные для прикосновений настройки.

— Ох, БЛЯ! — завопил он, потому что в этот момент его переброшенные во времени атомы решили перестроиться параллельно друг к другу по осям невероятно искаженного временного фрейма.

— УАААЙЙЙЙ! — заорал он, а потом: — ИГГГ! НОООО! ФОНГРР! — кору его мозга сотрясали короткие замыкания, вызванные беспорядочными причудами ее составляющих.

— ПЕДРИЛКА КАРТОННАЯ! ЖОПА С РУЧКОЙ! НА ХУЙ! — неистово орал он, когда темпоральное искривление мгновенно зафиксировалось где-то веке в шестнадцатом, и именно в эту секунду Нико кончила — заметив дрожащие голубоватые очертания Джима со спущенными на лодыжки штанами и обвисшим пенисом в руке. Обалдевшее лицо его перекосила маска агонии, когда он на миг проявился в ее темпоральном фрейме.

— Donner und blitzen! Ess ist Jim Morrison!³¹

— вскричала она, хватая одежду и вылетая из помещения.

— НННГ! Иббл! Иббл! ФРАНЦИЯ! — выл он.

Брайтон

Понедельник, 7 часов вечера

Мы с Эдом отправились на его джэге в «Пищу овоща» в Лейне перекусить, по дороге я позвонил с сотового Сэди и условился встретится с ней в «Спазе», где планировался концерт. Потом позвонил ребятам из клуба, где они, судя по всему, рубились в шахматы, и велел им повесить нас на дверь, а они попросили забрать их по дороге, потому что им тоже хочется безумно жрать, мы их забрали, и все набросились на роста³² и 200-милли-граммовые бутылки импортной «Стеллы», споря о программе.

Добравшись на концерт, мы уже наполовину назюзюкались, Сэди обернулась, мы поцеловались, я взял ей пива. Тут подвалил кто-то из клуба и сообщил, что начинается. Ребята взяли пива и принесли его с собой на сцену разбухшего здания, Моркемб и Робинзон настроили/расчехлили гитары, а Тёрнер уютненько устроился за ударной установкой. Они маленько побрянчали, поклацали, постучали, потом обменялись кивками. Моркемб приблизился к микрофону.

— Добрый вечер… — произнес он, и они вдарили свою стандартную открывалку- инструментальную вещь «Ватерлоо и Крест». Что-то случилось с примочкой на басу Робинзона, звук шел такой, будто он играет на вантузе, но не слыша монитора, он не огорчался.

Я скоммуниздил у Эда грамм спида и отправился в сортир заторчать. Пришлось подождать, пока освободится кабинка, но до меня продолжала доносится музыка, правда, в несколько искаженном виде, и со мной была пинта. Первая песня закончилась, несколько человек похлопали, а ребята перешли к топающему каверу «Making Time» группы Creation. За дверью громыхнул душераздирающий пердеж, потом шум смывающей воды, и показался охуевшего вида парень, застегивающий молнию. Он что-то пробормотал и удалился. Я зашел внутрь, задвинул щеколду, опустил унитазную крышку, уселся на нее, потом на бумажнике разделил кристалики на две дорожки и отправил их в каждую ноздрю. Не так чтобы совсем дерьмово, пошло достаточно мягко, Эд обычно затаривается первоклассным продуктом. Я дождался, чтобы жжение в носу прошло, и сидя вот таким макаром, начал понимать, что за дверью кабинки происходит нечто странное. В сортире никого не было, когда я заходил, и я не слышал, чтобы кто-нибудь входил, правда, это был скорее не шум, а непонятное излучение. Я списал все на амфетаминовую паранойю, хотя я по жизни не отличаюсь излишней впечатлительностью, и неясно, почему приход начался так быстро. Я поднялся, потряс головой, пытаясь почувствовать ее и прочистить, высморкался в обрывок сортирного рулона, потом поднял крышку унитаза, вынул член и помочился.