А. А. Алябьев

«Соловей» Дельвига — Алябьева открывает собой своеобразный автобиографический цикл, музыкальную трилогию, продолжающую и развивающую тему «Соловья», символизирующего образ неволи, разлуки. Перед самой отправкой в ссылку Алябьев написал романс «Прощание с соловьем». Существует версия, по которой авторство текста приписывается Дельвигу. Версия эта ведет свое начало от рассказа, опубликованного в «С.-Петербургских ведомостях» 4 февраля 1877 года под псевдонимом «Петербургский старожил»: «Накануне отправления в дальний путь (в сибирскую ссылку.— В. Т. ), с разрешения властей, в камере, где содержался Алябьев, собралось несколько приятелей проститься с ним. Толковали, шутили, смеялись, пили шампанское — все, как водится в таких случаях. Кто-то из присутствующих потребовал, чтобы Алябьев на прощанье спел своего «Соловья». Он согласился, сел за фортепиано (ему князем Д. В. Голицыным, тогдашним главнокомандующим в Москве, дозволено было иметь в камере инструмент) и пропел дрожащим от слез голосом знаменитую песенку. Когда он кончил и, окруженный друзьями, пожимал им руки, известный поэт Дельвиг, бывший в числе гостей, присел за кончик стола и в несколько минут написал два куплета, которые и подал хозяину.

— Алябьев, — сказал он, — вот «Прощание с соловьем», с тобою, наш милый певец и товарищ!

Алябьев молча прочел куплеты, сел за фортепиано, несколько минут импровизировал музыку на слова:

Ты прости, наш соловей,
Голосистый соловей!
Тебя больше не видать,
Нам тебя уж не слыхать,
Твоя воля отнята,
Крепко клетка заперта...
Ты прости ж, наш соловей,
Голосистый соловей!»

Дельвига считали автором текста «Прощания с соловьем» первый биограф Алябьева Г. Тимофеев и советский искусствовед А. Н. Глумов, автор исследования «Музыкальный мир Пушкина».

Как установлено впоследствии, текст «Прощания с соловьем» принадлежит одному из знакомых Алябьева и Дельвига литератору Н. Кашинцеву, но написан в подражание Дельвигу. Подтверждается также и факт посещения Дельвигом Алябьева в тюрьме.

«Соловей» и особенно «Прощание с соловьем» получили широкий общественный резонанс, вызывали сочувствие к судьбе Алябьева. Песня воспринималась как живой отклик на недавние события на Сенатской площади, как напоминание о судьбе осужденных и уже томящихся в сибирской каторге декабристов.

Заключает цикл-трилогию песня «Прощание с соловьем на Севере», написанная Алябьевым, когда после четырех лет сибирской ссылки он получил разрешение отправиться для лечения на Кавказ. Автор текста — тобольский поэт И. Веттер.

Хотя «Прощание с соловьем на Севере» и завершает трилогию, но этот романтический образ встречается в романсах «Сладко пел душа-соловушко» на слова И. Лажечникова, «Певец» («Слыхали ль вы») на стихи Пушкина.

В подражание пушкинскому «Певцу» писатель-декабрист А. Бестужев-Марлинский вводит в свою повесть «Испытание» стихотворную «Песню Ольги» (2-я строфа):

Скажите мне, не звуки ль поцелуя
Дают свою гармонию волне?
И соловей, пленительно тоскуя,
О чем поет во мгле и тишине?

«Песня Ольги» также положена на музыку Алябьевым.

Удел подлинного бессмертия принадлежит все же дельвиговскому «Соловью», шедевру русской вокальной лирики. «Соловей» Дельвига—Алябьева приобрел подлинную народность, выдержал испытание временем, дошел до наших дней и доныне украшает концертный репертуар лучших певиц нашей страны, звучит во многих странах мира.

С глубоким волнением внимал «Соловью» М. Горький, слушая его в исполнении А. Неждановой. В январе 1919 года в лесной школе в Сокольниках слушал «Соловья» Владимир Ильич Ленин. Пела В. Барсова.

«ОДАРЕННЫЙ, ЧУТКИЙ ЛИРИК»

Разыскания архивов алябьевского наследия еще ведутся, приносят новые и новые открытия, заключенные в неизвестных ранее рукописях или затерянных печатных изданиях. Но уже разысканное и раскрытое очерчивает многогранный облик композитора. Широкий художественный кругозор, профессиональное мастерство, жанровое и стилистическое многообразие ставят Алябьева в ряды выдающихся художников и музыкальных деятелей его времени. Давно уже снят несправедливо тяготевший над ним на протяжении десятилетий ярлык «дилетанта». Оригинальная и сильная творческая индивидуальность композитора выделила его из недавно еще привычно-обезличивающего «тройственного союза» Алябьев — Варламов — Гурилев. Алябьев, как, впрочем, и его товарищи по «союзу», занял свое достойное место в ряду выдающихся музыкантов — предвозвестников эпохи расцвета русской музыкальной классики, возглавленной его великим современником Михаилом Ивановичем Глинкой.