~А (Алая буква)

— Тогда, может, ты уже выйдешь отсюда? — Соловьёв, оглядев строй туалетных кабинок, отступает в сторону и придерживает для меня дверь.

Выхожу из периметра туалета. Рассматривая тёмные, непроницаемые глаза Игоря (никогда не могла понять, и что у него в душе?), завожу ладони за спину и приваливаюсь спиной к холодной, шероховатой стене коридора.

— Игорь, скажи мне честно, это ты заставил Марго дожать «Бакулевский», чтобы на передачу пришёл именно Сечин? — очень тихо спрашиваю я. Игорь, помедлив, кивает. — Прости… честно, прости, я не знала.

Оторвавшись от стены, делаю шаг к нему. Вдыхая терпкий аромат его after shave, шепчу ему на ухо:

— Ну, прости меня, слышишь?

— Саш, не у туалета же? — брезгливо морщится Игорь. Тем не менее, бросает по сторонам осторожный взгляд и цепко обхватывает меня за талию. Я вглядываюсь в его лицо. Как ни странно, но иногда мой «муж» ухитряется быть человеком.

— Прости меня, слышишь? — повторяю я. — И спасибо тебе за Сечина.

Последнее, кстати, сказано мной вполне искренне.

— Не за что, обращайся! — Игорь, ещё разок оглядевшись, ухмыляется и по-хозяйски, звучно и сочно, припечатывает ладонь к моей заднице. От этой ласки меня буквально передёргивает, но в этот раз я предпочитаю смириться и промолчать.

— Всё, Сашка, иди и не срывай мне эфир, — повеселев, ставит точку в нашей дискуссии Игорь.

Уже собираюсь кивнуть, как в коридоре раздаётся ритмичный стук каблуков, и из-за угла появляется вторая девица. В отличие от первой, у этой полный макияж, модные кюлоты, высокий каблук, модельный шаг от бедра — судя по антуражу, девушка работает на музыкальном канале.

«Вот и я когда-то так начинала», — думаю я, а в памяти уже крутится сценка, где я, будучи студенткой журфака, волнуясь до ледяных пальцев, до дрожи в коленках, иду в «Останкино» на кастинг ведущих для МУЗ-ТВ. Кастинг (кстати, он был не сложным) я прошла, потом прошла мастер-класс и уже через месяц встала под камеру, чтобы вести еженедельные дурацкие попсовые хит-парады.  А потом в коридорах «Останкино» меня приглядел Игорь. Приглядел, окрутил, переспал, перевёл поближе к себе — и всё, понеслась карьера! Впрочем, благодаря этому я многое получила.

«А скоро получу и ещё больше...»

Пока я, разглядывая девицу, думаю о своём, девушка подходит ближе, и тут я замечаю, что у неё высокий рост, льняные волосы и светло-серые глаза. Как и у меня. Мы вообще внешне похожи и представляем собой тот северный тип, к которому неравнодушен Игорь. Правда, девушке надо отдать должное: она лет на пять, на шесть моложе меня, но для Игоря это, скорее, плюс, а не минус.

— Здрасьте, — томно произносит девица и вскидывает на Игоря блестящие глаза.

— Здрасьте, здрасьте, — отвечает Игорь и принимается с интересом её рассматривать. Девица со знанием дела прикусывает нижнюю губу, бросает на меня короткий изучающий взгляд, подумав, сухо кивает мне и тянет на себя ручку двери туалета. Игорь галантно придерживает для девушки тяжёлую дверь. Мысленно закатив глаза, я отворачиваюсь и направляюсь к лифтам.

— Александра, так мы договорились? Ток-шоу мне не сорвёте? — догоняет меня начальственный голос Игоря.

И я всё-таки не могу удержаться.

— Да безусловно, Игорь Борисович! — На глазах у изумлённой девицы разворачиваюсь на пятке кроссовки, прижимаю два пальца к губам и посылаю воздушный поцелуй онемевшему от возмущения Игорю».

2.

Рублевское шоссе, Арсен, тремя часами ранее.

«— У тебя такое имя красивое: Арсен. — Женька, которая пару часов назад подошла ко мне в кафе у ТЦ «Рублевский», куда я после ночной смены позавтракать завернул, лежит рядом со мной на кровати, водит пальчиком с французским маникюром по моей груди и льстиво заглядывает мне в глаза: — И глаза у тебя тоже красивые: зеленовато-карие, с золотистыми точечками.

— Правда? — интересуюсь я — так, лишь бы поддержать обязательный пост-коитальный разговор — и разглядываю ёлку, стоящую в углу спальни. Как ни странно, но ёлка напоминает мне не о новогодних праздниках, которые уже прошли, а о моём дне рождения, которое у меня первого января. Вернее, оно записано в моём паспорте, как первое января 1981 года.

— Правда, правда, — не подозревая о моих сложностях, Женька энергично кивает белобрысой головой и продолжает пальцем выписывать у меня на груди узоры и фигурки. — И ресницы у тебя тоже необыкновенные: длинные, длинные и загнуты на концах. И кончики у них золотистые… Всё бы отдала за такие глаза и ресницы!

— Это из-за света, наверно. Фонари в окно светят. — Я кошусь в окно. Через час мне надо ехать в «Останкино», чтобы участвовать в съёмках какой-то идиотской передачи, на которую меня все-таки загнал шеф, а мне не то что туда неохота — я вообще никуда не хочу.

— Нет, это не фонари. Это у тебя глаза такие необыкновенные, — между тем упирается романтичная особа двадцати трёх лет и переворачивается с бока на живот, ухитрившись распластаться на мне. — Скажи, а кем ты работаешь?