А-ап-чхи!

В первый же день, опустив письмо в почтовый ящик, Альберт смело направился в логово льва — кабинет м-ра Клемента. Он осторожно согнутым пальцем постучал в дверь, услыхал энергичное: «Да!» — и шагнул внутрь.

— Мистер Клемент…

Хозяин вперил в Альберта холодный взгляд.

— Да, Альберт. В чем дело?

— Досье Даквортов… оно вам нужно сегодня?

— Конечно. Я ведь, кажется, вчера предупредил вас об этом.

— Да, сэр, — поклонился Альберт и, пятясь, покинул кабинет.

Вернувшись за свой стол, он никак не мог собраться с мыслями. Ведь по плану он должен был твердо заявить: «Клемент, я знаю все!» Вместо этого он не без удивления услыхал собственный голос, произносящий: «Досье Даквортов…» Альберт вовсе не собирался говорить этого, более того, он прекрасно помнил вчерашнее указание шефа, подготовить досье Даквортов. Вопрос был не только глупый, но и совершенно бессмысленный.

«Я испугался, — констатировал Альберт. — Но ведь у меня нет никаких причин бояться. Это ему нужно трястись от страха. Он не посмеет тронуть меня».

Через час Альберт повторил попытку, кладя на стол шефа досье Даквортов. Он помедлил немного, потом кашлянул и произнес:

— Мистер Клемент…

— Ну что еще у вас? — буркнул тот.

— Я неважно чувствую себя, сэр… Мне хотелось бы уйти домой после обеда.

— Вы перепечатали решение по делу фирмы «Вилкокс»?

— Нет еще, сэр.

— Закончите и можете идти.

— Благодарю вас, сэр.

Альберт понуро вышел из кабинета. Губы не слушались приказов мозга, отказывались произнести нужную фразу! Он машинально начал стучать на машинке решение по делу «Вилкокс», потом убрал бумаги со стола и вернулся домой на час раньше обычного.

Последующие полтора года Альберт неоднократно пытался информировать м-ра Клемента о том, что тому предстоит стать объектом шантажа, но всякий раз, едва он открывал рот, оттуда вылетало нечто совершенно иное. Альберт в отчаянии начал по вечерам репетировать перед зеркалом речь, в которой толково объяснял шефу всю безвыходность ситуации и четко излагал свои требования. Все выходило великолепно. Он записал речь на магнитофон, отделал ее, отшлифовал и заучил наизусть.

В нескольких фразах он доказывал хозяину беспроигрышность почтовой системы. Потом говорил о своем давнем желании путешествовать. Письма себе он намерен слать в разные места земного шара: в Канн, Палм-Бич, водопад Виктория на Замбези… Для того чтобы в течение пяти дней забрать их, ему волей-неволей придется отправляться в вышеназванные географические пункты. Разумеется, поездки должны проходить в надлежащих условиях. Свою жену Элизабет он считает слишком привязанной к дому, чтобы вести тот образ жизни, который он предполагает для себя. Однако, уезжая, он должен быть уверен, что в его отсутствие она ни в чем не будет нуждаться. Клементу, таким образом, придется финансировать и ее.

Все это он выскажет ему. В один прекрасный день. Ну а покамест отправка и получение пакета стали еженедельным ритуалом, частью его размеренной жизни. Каждый понедельник, отправляясь на завтрак, он забирал в окошке «До востребования» свое письмо. Каждый понедельник в туалете закусочной он перекладывал его содержимое в новый конверт, а прежний бесследно ликвидировал. Каждый понедельник, возвращаясь с завтрака в контору, он бросал новое письмо в почтовый ящик. Пакет приходил к Тому во вторник. В среду начинался отсчет — это был день № 1, четверг — № 2, пятница — № 3, суббота — № 4, воскресенье — день без номера, и, наконец, понедельник — № 5, конец старого цикла, начало нового.

Этот понедельник ничем не отличался от предыдущих, если, конечно, не считать пощипываний в носу. Официантка Салли тоже заметила: «Вы неважно выглядите сегодня, мистер Уайт».

— Насморк, — произнес Альберт.

— Сейчас такая погода, нужно беречься простуды. Говорят, начинается эпидемия гриппа. Надеюсь, завтра у вас все пройдет.

Альберт согласился с диагнозом, расплатился за ленч, оставил Салли, как обычно, двадцать пять центов на чай и вернулся в контору. Дорогой он дважды останавливался — первый раз, чтобы бросить конверт в почтовый ящик, второй — у киоска, где купил пачку бумажных носовых платков.

Хорошо, если прогноз Салли сбудется и завтра он будет здоров. По прошлому опыту Альберт знал, что насморк у него проходит за три дня. Таким образом, в крайнем случае он будет болеть до четверга…

Минул понедельник, первый день почтового цикла, за ним вторник и среда. Настал четверг. В душе Альберта было мрачно и сыро, как на улице. Он с трудом натянул плащ и заковал ноги в галоши. В конторе он извел весь запас бумажных носовых платков.

В пятницу стало совсем худо. Элизабет с несвойственной ей решительностью заявила утром:

— Ты никуда не пойдешь. Я позвоню сейчас м-ру Клементу и скажу, что ты заболел.

Да, Альберт был настолько плох, что не мог даже протестовать. Субботу и весь день воскресенья он провел в дремоте, просыпаясь лишь для того, чтобы проглотить несколько ложек куриного бульона или чашку чаю с тостами.