А Б М или С метлой на упыря (СИ)

— Я не исчезну, — сразу понял меня видящий. — Если она меня примет, если даст шанс, я уже никуда не уйду. Хватит, уже находился до того, что потерял одну любимую женщину, потерять вторую, я не хочу.

— Мы будем ждать, — кивнул видящему. — Я ничего ей не скажу, — добавил и развернувшись, направился к жене.

— У тебя сейчас рожа треснет от радости, — стоило мне подойти, как моя малышка выпустила свои колючки. — И выражение лица такое глупое, что даже бить тебя расхотелось, — буркнула и отвернувшись, зашагала к академии.

Молча ее догнал, подхватил на руки, прижал к своей груди, в которой часто, часто билось от радости мое сердце и всю дорогу, а затем и всю ночь, тихонько шептал слова благодарности.

Эпилог

Спустя восемь месяцев и несколько дней

РИНАТА

— Кажется, началось, — говорю с улыбкой, глядя на близких, собравшихся за столом в честь дня рождения Эврона.

— Еще ничего не начиналось, — смотрит на меня Илланий, сидящий напротив. — Еще не та стадия подпития, — поддакивает ему Скетелла, обводя взглядом веселую компанию, собравшуюся в столовой нашей академии.

Я уже и сама начала сомневаться в своих словах. Никакой боли, схваток или даже неприятных ощущений, ну, разве что только от промокшего платья и стула. Тихонько стучу туфлей о пол и слышу характерное хлюп, хлюп. Наклоняюсь и вижу лужу под своим стулом. Да нееет, не ошиблась.

— Рожаю! — гаркаю во всю мощь легких и гул голосов тут же стихает.

— Тебе больно? — участливо интересуется Эврон, заглядывая мне в глаза.

За все месяцы жизни со мной, он познал высшее спокойствие, ну, или как вариант, я истрепала ем у все нервы и их у него просто не осталось. Но последнее время, он на все реагирует исключительно спокойно и даже с милой улыбкой. Вот и теперь, никаких тебе истерик и мандража. Правильно, со мной сначала надо все узнать, и только потом действовать.

— Мне мокро, — морщусь и снова туфелькой по полу хлюп, хлюп.

В образовавшейся тишине, эти звуки отчетливо слышны и все собравшиеся наклоняются, чтобы посмотреть, а что это там такоооое? Хорошо хоть под юбку мне не полезли.

— Ай! — ору во все горло и хватаюсь руками за живот.

Вокруг тут же начинается паника. Все куда — то бегут, что — то кричат, а я продолжаю сидеть и улыбаюсь. Воот, теперь порядок, теперь как у всех, шум и суета.

— Поднимайся симулянтка, — осуждающе смотрит на меня Зорк, но меня — то не проведешь, в его глазах вон, черти уже ламбаду сплясали. — Пойдем в лекарское крыло, пока дойдем, пока переоденешься, там и до родов не далеко.

— Зато им теперь настолько нескучно, что никто из них не обратит внимание на огромное, мокрое пятно на моей… на платье в общем!

Всю дорогу до лекарского крыла, Зорк сыпал шутками, пытаясь развлечь то ли меня, то ли Эврона, то ли нас всех. А мой муж молча поддерживал меня под ручку. Он предлагал на руках меня понести и я бы даже согласилась, но это мокрое платье… фууу. Здраво рассудила, что если я замарачиваюсь над подобным, то мне не совсем еще плохо, а значит, дойду сама.

Как и предсказывал Зорк, мы дошли, младшие лекарки меня переодели, уложили на жесткую кровать и меня пронзило резкой болью от первой схватки.

— Ох! — выдохнула, когда боль пошла на спад.

— Уф! — отозвался за дверью мой муж.

Я два старших лекаря и две младшие лекарки переглянулись и тут меня скрутила новая схватка, сильнее первой.

— Аяй! — не сдержала выкрика на самом пике.

— Ох! — раздалось в ответ из — за двери.

— Он издевается? — задалась закономерным вопросом, а эти, в белых халатах только плечами пожали.

Правильно, дураков здесь не водится, кто ж ректора будет обсуждать с его собственной женой? Я ж сейчас их послушаю, соглашусь, поддакну, а когда буду мыслить адекватно, пойду и сдам Эврону, он то мне роднее и вообще, знаете, муж и жена — две вредные заразы! Это про нас.

— Ай! — восклицаю, сжимая в кулаках простыню.

— Ох! Ай! — раздается в ответ.

— Рожу и сразу же его прибью! — обещаю, а дальше мне становится… да не до чего вообще!

— Мальчик! — слышу первый возглас и тут же раздается богатырский рев.

Снова боль, а я только расслабилась.

— Девочка! — второе восклицание и следом истинно девчачий писк.

— Молодец, отдыхай, — хвалит меня старший лекарь и поглаживая по голове, вливает целительскую магию.

— Только не усыпляйте, — прошу со слабой улыбкой.

— Ага, — кивает мне в ответ. — Помню, тебе еще мужа убивать, — тихонько смеется и отходит от меня.

— Вредика моя, — вырывает меня из легкой дремы голос мужа. — Как ты, родная?

Открываю глаза, смотрю на Эврона и мне даже ругаться на него не хочется. Бледный, замученный, под глазами синяки, волосы стоят дыбом и дымятся, а на губах блаженная улыбка, которая становится еще блаженней, когда он переводит свой взгляд на детей.

— Ты где был? — спрашиваю шепотом, косясь на наших крох.

— В коридоре, за дверью, — подходит ко мне и встав на колени, берет мою руку и прижимается губами к моей раскрытой ладони.

— А почему дымишься?

— Так молнии, — объясняет мне как маленькой. — Тебе же было больно.