А.Беляев Собрание сочинений том 6

— Скверно! — сказал Самохин. — Я израсходовал все ассигнованные деньги. Неудача может подорвать доверие к моему изобретению. Едва ли мне удастся получить деньги, необходимые для перевозки воздушного змея и для устройства нового опыта. У этого змея и так немало врагов среди спецов, предсказывавших, что из этой затеи ничего не выйдет.

Но Самохин не сдавался. Он прежде всего произвел тщательное исследование причин аварии.

— Не может быть, чтобы проволока не выдержала! У меня все было точно рассчитано.

Он осмотрел конец стальной проволоки и заметил несколько насечек, которые могли быть сделаны клещами-кусачками. Самохин задумался. Это было похоже на вредительство. Но кто мог сделать это?

— Дяденька Егор накусал щипчиками, — услышал вдруг Самохин возле себя тоненький голосок. Это был Прошка, проявлявший все время к воздушному змею большой интерес. — Я полететь хотел, — продолжал Прошка, — и ночью забрался сюда. Вдруг слышу, кто-то идет. Я спрятался, гляжу из-за барабана, а это Егор. Луна была, видно хорошо. Дядя Егор вынул щипчики востренькие и накусал проволоку. «Так-то лучше будет, пусть теперь летят!» — говорит. Засмеялся и ушел.

— Почему же ты никому не сказал об этом? — спросил Самохин.

— А я думал, что так надо! — ответил Прошка и беспечно заскакал на одной ноге.

Самохин сообщил об этом в исполком. У Егора Амплеева произвели обыск и нашли щипцы, которые делали совершенно такие же насечки на проволоке, какие были обнаружены Самохиным. Егор клялся всеми святыми, что он не виноват, но никто не сомневался, что это его рук дело. Он был арестован, а Самохин отправил в Москву подробное объяснение всего происшедшего и просил выслать денег на перевозку змея.

Прежде чем был получен ответ на это письмо, Самохин получил деньги и телеграмму от своего друга, инженера Игнатова, с которым он вместе разрабатывал проект своего изобретения:

«Узнал аварии точка верю конечный успех дела точка я выиграл десять тысяч из них высылаю три тебе точка заранее поздравляю успехом Игнатов».

— Ура! — весело крикнул Самохин, прочитав эту телеграмму. — Этих денег более чем достаточно. Мы еще полетаем с тобой, Семка!

И они полетали, и с большим успехом, чем в первый раз.

Воздушный змей был доставлен на место и вновь запущен. Самохин и Лучкин стояли на площадке. Был полдень. Солнце ярко освещало золотистые нивы. Цилиндры вращались быстро. Самохин зажег сигнальную электрическую лампу. И в ту же минуту Лучкин почувствовал, как дрогнула площадка и медленно двинулась вперед.

«Неужели опять?» — с испугом подумал он.

Но его испуг был напрасен. Воздушный змей двинулся потому, что его потянул за собой оживший вдруг трактор.

В стальную машину вливалась энергия, которая отныне будет поступать из неистощимых запасов воздушного океана!

СИЛЬНЕЕ БОГА

Свирепый северный ветер не утихал ни на минуту. Он словно решил уничтожить все на своем пути. Ледяная пустыня была гладка как стол, безжизненна. «Ни деревца, ни былинки, ни мышки. Не пробегает олень, и не гонится за ним волк», — как говорится в чукотской сказке. Только кое-где из-под снега, оледенелого до твердости камня, поднимались невысокие осколки ледяных глыб.

На небе лихорадочно трепетали призрачные бледно-зеленые огни, словно и до них добрался ветер.

Он — царь и бог этой мертвой ледяной пустыни. И горе тому, кто осмелится задержать его неистовый полет. Он нападает на дерзновенного смельчака, и обжигает, и душит его, и валит с ног.

— Чтоб ты подавился! — проворчал Вайдаков, задыхаясь от ветра и усталости.

А Нуват — хоть бы что. Бежит да покрикивает на Кровоеда — вожака упряжки.

Кровоед пригнул голову, чтоб ветер в ухо не дул, и бежит так же неутомимо, как Нуват, натянув ременные постромки. У Нувата длинные нарты, большая кладь и большая упряжка. У Вайдакова — провизия, котелки, хозяйство маленькой экспедиции.

Только в этом тяжелом полярном путешествии Вайдаков по-настоящему оценил Нувата. Высокий, плечистый, с несколько тяжелой фигурой, настойчивый, неутомимый, Нуват был создан для тяжелой борьбы с природой. Чукча по происхождению, Нуват напоминал скорее североамериканских индейцев, чем азиатских монголов. Глаза его имели не косой, а горизонтальный разрез, скулы меньше, чем у тунгусов и якутов. Высокий лоб, большие глаза, прямой нос, волнистые волосы и в особенности бронзоватый оттенок кожи лица придавали ему вид типичного индейца. Недаром товарищи в вузе в щутку прозвали Нувата «Ястребиный коготь». И Вайдаков находил теперь, что это прозвище как нельзя больше подходит к Нувату.

В техническом вузе Вайдаков познакомился с Нуватом и скоро подружился с бронзолицым свободолюбивым, настойчивым человеком. Нуват увлек Вайдакова в полярное путешествие.

— Как дела, Вася? — крикнул Нуват, оборачиваясь к другу.

— Ветер проклятый, чтоб он подавился!

— Ветер — хорошо! — ответил Нуват. Наконец Вайдаков увидел на западе приземистый горный кряж, постепенно возвышающийся. Туда и направлял Нуват своих собак.

Между выступами кряжа приютились две юрты. Сизый дымок поднимался над той, которая была больше.