А. Блок. Его предшественники и современники

буржуазной общественности. Вот как описаны в газетной корреспонденции

прения по одному из этих выступлений Блока: «Проф. Рейснер, Б. А. Мякотин,

Филатов, Неведомский, Базаров, Акимов, Махновец и в особенности Столпнер

резко нападали и на докладчика и на реферат, презрительно обзывая его

“детским лепетом”, ненаучным, непродуманным, выбросившим за борт не

только логику, но и факты — целую яркую полосу совместной работы

интеллигенции с народом, когда не было розни, когда не только мысли, но и

кровь сливались в одно, заполняя “реку Непрядву” — символическую грань,

будто бы лежащую между интеллигенцией и народом»153.

Характерно здесь непонимание именно подтекстового единства

внутреннего противоречия в поэтической мысли, той перспективы, которая

составляет у Блока самую суть построения: «интеллигенция» и «народ»

толкуются как определенные социологические категории (что прямо

противоположно замыслу Блока), и на этом основании отрицается их «рознь»,

т. е. объективный трагизм современной ситуации, чреватой революцией.

Примечательно, что «мистические анархисты», в близости к которым обвинял

Блока Белый, полностью отрицают самую постановку вопроса об объективном

характере коллизии, — так, согласно газетным изложениям, Вяч. Иванов в этих

обсуждениях отрицал вообще трагическое расщепление общества в

современности: «… в сущности, ни народа, ни интеллигенции нет, и пора

перестать оперировать этими понятиями. Есть только отдельные люди, более

или менее думающие, более или менее развитые»154. При таком толковании

ложной и надуманной становится сама постановка вопроса о трагических

противоречиях современной жизни, ибо тот «синтез» противоречий культуры,

который предлагался Вяч. Ивановым, очевидным образом снимает возможный

драматизм жизни в либерально-постепеновской культурнической работе.

Еще яснее либерально-кадетские корни идей Д. С. Мережковского

выявились в ходе осенних споров 1908 г. вокруг проблемы «народа» и

«интеллигенции». При особенно яростных нападках на Блока в Литературном

обществе Мережковский пытался защищать постановку Блоком «детских»

проблем (т. е. подлинно больших вопросов жизни, согласно традициям

классической русской культуры) — обосновывалось это тем, что формально

Мережковский признавал наличие противоречий в самой русской жизни, однако

он полагал, что «интеллигенция» и «народ» — это «… две половины одной и

той же души», т. е. объективные противоречия носят вечный, метафизически-

153 З. Ж. В Литературном обществе. — Слово, 1908, 14 дек., с. 5.

154 «В Религиозно-философском обществе» (Изложение прений в закрытом

заседании от 25 ноября 1908 г.). — Слово, 1908, 27 ноября, с. 5.

неподвижный характер. Согласно Мережковскому, в ходе современной жизни

сами собой устраняются крайности, недостатки, присущие издавна этим «двум

половинам одной и той же души». «Народ», по Мережковскому, был раньше

склонен к черносотенству, к реакции, «интеллигенция» — к

материалистическому мировоззрению; в событиях революционных лет «… от

чего-то праведно-ненавистного нам — уже отказывается народ, от чего-то

праведно-ненавистного народу — готовы отказаться мы». Получается, само

собой, синтез, религиозное слияние «двух половин» — «для утверждения друг

друга в единой Великой России»155. Именно такое либерально-успокоительное

«синтезирование» противоречий современной жизни и отрицала блоковская

художественно-трагедийная концепция, утверждавшая неизбежность

революции.

Реальную близость между собой разных оттенков символизма особенно

явно раскрывала статья «мистического анархиста» Г. Чулкова, открыто

выступившего в печати с утверждением о надуманности блоковского

построения. «Все мы — сама Россия»156, — писал Чулков; Блок незакономерно

отождествил «декадентство» и «интеллигенцию», считал он, на деле же

никакого объективного трагизма в русской жизни нет, потому что нет никаких

«разрывов». Много позднее, уже после смерти Блока, Г. Чулков пояснил, что

выступил он против Блока потому, что тот «глубоко ошибался» и проповедовал

«невыносимый удушающий пессимизм»157. Представители разных оттенков

символизма фактически сошлись в едином отрицании объективного характера

трагических противоречий русской жизни.

Быть может, наиболее любопытен тот факт, что во время этих обсуждений

ближе всего к Блоку оказались представители позднего народничества, —

согласно газетному изложению, председательствовавший на заседании

Литературного общества В. Г. Короленко, обобщая прения, признал

объективный характер самой проблемы: «Он не отрицает существования грани,

трещины, но эта грань все суживается, народ уходит все дальше от трех китов,

и он верит, что в будущем люди, стоящие по обе стороны грани, сойдутся.

Вопрос, поставленный Блоком, его мучительные “переживания” стары, как мир,

ибо “раскололся мир, и трещина прошла по сердцу поэта”»158. В конечном

счете, здесь есть отнюдь не религиозным образом толкуемая перспектива

общественного развития, хотя и рассматривается она не трагически, иначе, чем

у Блока. В письме к матери от 14 декабря 1908 г. Блок так передает свои