Двигаться быстрее я не стал — зомби по-прежнему находился в паре шагов за мной, но в этом замедленном восприятии мира у меня хватило времени, чтобы заметить прыжок монстра и увернуться. Я оттолкнулся от земли, до боли напрягая мышцы, и полетел в сторону, пропуская мертвеца мимо. И пусть он по-прежнему двигался чуточку быстрее меня, за время падения я успел придумать, что мне делать. Бежать к воротам, уворачиваясь от мертвеца, идея отличная, но лучше уж расправиться с преследователем, пока меня не выбило из этого состояния.
Я приземлился на ноги, но сразу добраться до мертвеца не смог: инерция мягко толкнула меня вперед. Пришлось пройти пару шагов, забирая вбок. Двигался я по-прежнему как сквозь воду, только теперь стал привыкать к этому состоянию.
Зомби стоял на четвереньках: он уже повернулся в мою сторону, и теперь медленно разгонялся, не сводя с меня подернутых поволокой глаз.
Я, медленно передвигая ногами, вытянул в сторону правую руку с зажатым стилетом. Мне нужно всадить металл в глазницу мертвеца, повредить его мозг, чтобы он перестал двигаться, и вместе с тем не попасть в его лапы, если он останется жив после удара.
Когда я подошел достаточно близко, мертвец дернул рукой, но я разминулся с когтями буквально на сантиметр, изо всех сил напряг руку, бросая кисть с клинком вперед, и… и в самый последний момент мертвец потянул голову вверх, пытаясь отвернуться от летящего кинжала. Это не помогло ему избежать удара, но вместо того, чтобы войти в глазницу, клинок ткнулся кончиком лезвия в кость скулы. И остановить я его уже не мог — инерция влекла оружие вперед.
Я смотрел, как натянулась и лопнула гнилая кожа. Клинок медленно вошел в рану, наткнулся на скуловую кость. Звук хруста совпал с ме-е-едленным стоном зомби. Чтобы не впечататься в стоящего на карачках мертвеца, я отпустил рукоять погружающегося в рану клинка и с трудом оттолкнулся от земли, под углом забирая влево. Инерция потащила меня дальше, но от лапы, которую поднял мертвец, я увернуться успел.
Чтобы оценить последствия своих действий, мне пришлось потрудиться. А когда я наконец обернулся, увидел, что мертвец лежит на земле и не двигается. Клинок вошел в кость по гарду. Думаю, вошел бы по рукоять, если бы не уперся гардой — ее вдавило в мертвую плоть, как скрепку в разбухшую бумагу.
Я перестал поддерживать конструкт навыка, и перешел в реальный мир. Тело разом стало легче, но меня все равно шатнуло. В ушах загудело, в голове поселилась непонятная слабость. Виски пронзило болью, и правый глаз подернулся какой-то мутной пеленой, проморгаться от которой не получалось. Радовала лишь царапина на плече: мертвец легко порвал броню, но коготь лишь скользнул по коже. Даже заражения не будет, только нужно обработать рану, как попаду в трактир.
Первым делом я попытался достать стилет. С первого раза вытянуть его не получилось — клинок надежно засел в черепе мертвеца, пришлось расшатывать его и тащить. Клинок противно скрежетал, в черепе хлюпало, чавкало, но самым мерзким было другое. Стилет погнулся.
Я вызвал на оружие оценку, и едва не заорал от ярости. Мой драгоценнейший клинок, мое сокровище больше не опознавалось. При попытке использовать на него оценку я не получал абсолютно никакого отклика.
Моя душевная боль была размером с ехидство Глебоса во время тренировки. Я мог использовать его гораздо дольше, мог продать за пару золотых и приблизиться к обучению в Гильдии. Теперь же зачарование слетело, а материал… Кажется, тувинский металл. За него я могу получить разве что пару серебряных монет. Гадство!
Обыск слегка подсластил пилюлю: на поясе мертвеца висел кошелек, чудом не потерянный нежитью во время забега. В кошельке была горсть меди, но мелькнуло и серебро. Все равно слезы, но хоть что-то. Чертов мертвец! Чертов некромант!
Я выдернул из тела нож и использовал на него оценку.
Интересно, насколько черным должен быть рынок, чтобы я смог продать там такую штуку?
Хотя о чем это я. Клинок заберет стража, как только разберется, что здесь произошло. Как по мне, лучше поручить разбираться с некромантом людям, которым за это платит город, чем ходить с клинком и каждую минуту оглядываться.
Вторая мысль, посетившая мою многострадальную голову, была о другом: если некромант видел, как я расправился с его игрушкой, он на всех парах летит сюда.