А был ли Иисус? Неожиданная историческая правда

Аргументация Прайса весьма сложна, и объяснить неспециалисту ее методологические основы трудновато. Отчасти она связана с выводами «критики форм». Как мы помним, в первой половине XX века его представители, Мартин Дибелиус и Рудольф Бультман, обратили внимание на то, что предания об Иисусе во многом были сформированы общинами, которые их передавали. Эти традиции обретали форму в зависимости от своего «места в жизни» (нем. Sitz im Leben). Рассказы о спорах Иисуса о субботе получили одну форму, рассказы о чудесах — другую и т. д. У этой научной концепции есть следующий подтекст: христианские общины передавали лишь актуальные для себя рассказы. С какой стати рассказывать то, что для тебя неважно? Прайс всячески подчеркивает этот момент: общины рассказывают лишь такие предания, которые служат их интересам.

Прайс также учитывает послебультмановские разработки. В какой-то момент ученые задались вопросом: как узнать о периоде более раннем, чем устные рассказы в христианских общинах? Можно ли отделить наслоения, привнесенные христианскими рассказчиками, от более ранних материалов? Допустим, мы увидим, что в некоторых рассказах отсутствуют признаки общинного творчества: например, они идут вразрез с тем, что общины хотели бы рассказать об Иисусе. Предания, в которых Иисус делает или говорит неудобные для общин вещи, не могли быть выдуманы христианами. Если таковые найдутся, их нельзя будет объяснить интересами христиан в той или иной жизненной ситуации (Sitz im Leben). Эти рассказы передавали лишь потому, что люди знали: Иисус действительно это сказал или сделал.

Последний принцип — один из стандартных, с помощью которых ученые и поныне отделяют достоверные евангельские предания об Иисусе от поздних вымыслов, продиктованных заботами и нуждами общин. Он называется «критерием по несходству» (англ. criterion of dissimilarity). Если какое-то предание не совпадает с тем, что нам известно о проблемах, интересах и задачах раннехристианских общин, — или даже противоречит им, — вероятность его достоверности увеличивается. И наоборот. (Чуть ниже я приведу примеры.)

Прайс делает следующее. Он рассматривает предание за преданием и пытается показать, что каждое из них удовлетворяет тем или иным христианским нуждам и интересам. А значит, весьма вероятно, что никакие предания не восходят к историческому Иисусу, и никакие евангельские рассказы не историчны.

На мой взгляд, это совершенно неверно по нескольким причинам.

• Злоупотребление «критерием по несходству». С его помощью Прайс пытается показать, что в жизни Иисуса не происходило. Однако смысл этого критерия диаметрально противоположный: он не работает как опровержение историчности, но лишь как доказательство ее. К примеру, в Евангелиях Иисус предсказывает, что пойдет в Иерусалим, где будет убит, а потом воскреснет. Удовлетворяют ли эти отрывки «критерию по несходству»? Никоим образом. Легко представить, как христианские общины могли вложить подобные предсказания в уста Иисуса. «Критерий по несходству» не срабатывает, и мы не можем с его помощью подтвердить, что Иисус сделал эти предсказания. Но означает ли это, что Иисус ничего такого не говорил? Опять же, никоим образом. Данный критерий лишь способен пробудить в нас сомнения в надежности того или иного предания, но сам по себе он не доказывает недостоверность. Он отвечает лишь на вопрос, что Иисус делал и говорил, а не на вопрос, чего Иисус не делал и не говорил.

• «Критерий по несходству» оперирует вероятностями, а не дает однозначных ответов. Как и сам Прайс осознает, ничего иного историку не остается: мы не можем быть стопроцентно уверены в прошлом. Требовать критерия, гарантирующего результат — значит выходить за рамки доступного исторической науке. Вероятность — максимум возможного для нас. Между тем есть целый ряд преданий об Иисусе, которые без труда проходят «критерий по несходству». Их достоверность вероятнее, чем недостоверность.