А был ли мальчик?

Во всех учебниках можно прочитать о поездке Дмитрия к преподобному Сергию Радонежскому накануне битвы, но летописи об этом или вглухую молчат (Новгородская I-я летопись 1421 г. и Краткая летописная повесть 1408 г.), или отделываются скупыми упоминаниями (Пространная летописная повесть 1425 г. предельно кратко сообщает о послании Сергия к князю). Разработанную версию этой легенды содержит лишь «Сказание о Мамаевом побоище», опять же написанное через полтораста лет после Куликовской битвы. Одним словом, даже поверхностный анализ источников показывает, что история эта крайне запутанная и время для окончательных выводов еще не пришло. Скажем, известный русский историк В. Н. Татищев, в отличие от современных исследователей, весьма критически относился к летописным сообщениям о событиях на Куликовом поле и как человек государственный (он управлял казенными заводами на Урале и четыре года занимал пост астраханского губернатора) пытался осмыслить их реалистически. Не исключено также, что в его распоряжении имелись документы, не дошедшие до нашего времени. Во всяком случае, он решительно сократил численность противоборствующих сторон по крайней мере на порядок: по его мнению, в войске Дмитрия не могло быть больше 20 тысяч конных и пеших ратников. Сомневаться в справедливости расчетов Татищева нет никаких оснований, поскольку реалии старой допетровской Руси были ему известны куда лучше, чем нам, и оценить ее мобилизационные возможности он мог гораздо более взвешенно.

Как мы помним, современные оценки численности татарских и русских войск очень сильно разнятся. Чаще всего говорят о 150 тысячах бойцов у Дмитрия и 300 тысячах — у Мамая. Эти цифры абсолютно несуразные, потому что столько солдат на сравнительно небольшом Куликовом поле просто-напросто не поместится. Даже если уменьшить армии сторон в два-три раза, это все равно не решит проблемы, на что неоднократно обращали внимание многие историки. Но недостаточные размеры театра военных действий — это еще полбеды, ибо существует такое фундаментальное понятие, как мобилизационный ресурс, величина которого всегда теснейшим образом связана с природными условиями страны и способом хозяйствования. В конце XIV в. население русских земель не превышало четырех или пяти миллионов человек. Но ни Тверь, ни Нижний Новгород, ни Рязань участия в борьбе, как мы помним, не приняли, поэтому мобилизация могла проводиться на территориях, численность населения которых составляла максимум один миллион человек. При таких ограниченных людских ресурсах призвать в армию сто тысяч смерти подобно — такая эскапада неминуемо закончилась бы экономическим крахом. С учетом природных условий Владимиро-Суздальской Руси и способов ведения хозяйства предельная величина призыва не могла быть намного больше 1 %, что дает в результате всего-навсего 10 тысяч бойцов. При этом надо иметь в виду, что биться с Мамаем не могли отправиться поголовно все мобилизованные, поскольку обстановка на границах Московского княжества складывалась тревожная и неспокойная, так что полностью оголить тылы в такой ситуации было бы совершенным безумием. Оставить Москву без стратегического резерва Дмитрий никак не мог.

Возможно, путаница в оценках численности русских войск возникла из-за неправильного понимания термина «тысяча» в военном деле. В данном случае под «тысячей» подразумевается не число бойцов, а военно-административная единица, размеры которой могли колебаться в широких пределах. С. Валянский и Д. Калюжный приводят и такие соображения. Известно, что так называемые «стяги» составлялись из «копий» по 10 воинов в каждом «копье», а полки — из «стягов». Надежные данные по количеству и численности этих подразделений отсутствуют, тем более что в зависимости от конкретных условий они сильно варьировались. Средние величины таковы: от 20 до 100 воинов в «стяге» и от 3 до 5 стягов в полку. При осаде Твери в 1375 г. в распоряжении Дмитрия было от 5 до 10 полков, так что элементарный подсчет по минимальным и максимальным параметрам дает нам армию от 300 человек до 5 тысяч. А на Куликово поле пришло пять или шесть полков, что снижает максимальную численность русской армии до 3 тысяч человек.