А чем Россия не Нигерия?

По зарубежным оценкам, которые так любит г-н Паршев, на долю бывше­го СССР в начале 1990-х годов приходилось 28% всех сплошных лесов земно­го шара[7]. И хотя часть этих лесов расположена на территории ныне независи­мых государств — бывших союзных республик, львиная доля приходится на Россию. Пусть даже часть этих лесов с тех пор вырублена (а рубка без ле-совосстановления нас не красит), всё равно можно с уверенностью сказать, что доля России в мировом лесном фонде близка к четверти. Так что лесом мы обеспечены примерно в 10 раз лучше среднестатистического жителя пла­неты. И прибедняться нам опять-таки не стоит.

Г-н Паршев утверждает, будто неизвестно, какие леса вырастут на месте срубленных. Но нелепо думать, будто никто никогда не изучал этот вопрос! Интересно, что русское научное лесоводство началось как раз с составления таблиц роста русских лесов. Их впервые опубликовал один из замечательных лесоводов XIX века граф Альфонс Романович Варгас де Бедемар. Живой па­

мятник Варгасу до сих пор стоит в Москве. Это — Лесная опытная дача Ти­мирязевской сельскохозяйственной академии — искусственный лес, посажен­ный в 1860-х годах под руководством учёного. Гуляя по этому оказавшемуся почти в центре Москвы лесному массиву, каждый может убедиться: деревья выросли неплохие!

Конечно, при хищнических рубках без лесопосадок на месте срубленных лесов в громадном большинстве случаев вырастают менее ценные породы. На месте хвойных (ель, сосна) или широколиственных (дуб, липа) пород по­селяются берёза и осина. Особенно долго они не протянут, поскольку через несколько десятилетий развившиеся под их пологом коренные породы начнут вытеснять «временщиков». В науке это явление называют сукцессией. Его подробно описали ещё в первой половине прошлого века такие выдающиеся учёные, как американец Ф. Клементс и русский В.Н. Сукачёв.

Но сукцессия обязательна только тогда, когда лес рубят, но «экономят» на его посадке. А если леса не только губить, но и сажать, то можно получить очень продуктивные древостои. Лесоводам известен целый ряд способов по­вышения продуктивности лесов: регулирование густоты древостоя, обрезка сучьев, гидролесомелиорация, внесение удобрений. Правда, очень трудно со­вместить ускоренный прирост биомассы древостоя и высокое качество древе­сины. Однако разрешить это противоречие всё-таки можно, если заранее определять будущую судьбу вновь посаженного леса. Если он предназначен для целлюлозно-бумажной промышленности, то целесообразно ускоренными темпами наращивать биомассу. Продуктивность древостоя окажется намного выше, чем в естественных лесах, и такой лес можно будет срубить уже через 25-50 лет. При этом качество древесины будет низким, но переводить на бу­магу и картон высококачественную древесину неразумно. Если же нужна дре­весина для строительства, то темпы роста и продуктивность посаженного че­ловеком леса не будут существенно отличаться от природных лесов. Зато и ка­чество древесины получится высоким.

Г-н Паршев полагает, что щепки и прочие отходы при рубке леса на топ­ливо не годятся. Он так и пишет: «Наши "неисчерпаемые" леса дают при­мерно по 4 куба ежегодного прироста древесины на человека. А даже дров из этого прироста получается разве что куба три» (с. 66). Но этот взгляд без­надёжно устарел. Вот что пишет современный российский исследователь: «Если раньше в качестве топлива рассматривали в основном отходы лесопи­ления и деревообработки, то после энергетического кризиса в энергоресурсы стали включать все отходы лесозаготовок, а также тонкомерную древесину от рубок ухода. За счёт кроны (сучья, ветви, вершина) общий обьём сырья уве­личивается на 15-50% в зависимости от породы, возраста и условий произрас­тания древостоев. Таким образом, вопросы комплексного использования ство­ловой части дерева переросли в проблему использования всей биомассы, по­

скольку известны направления и способы утилизации таких её частей, как хвоя, пни и корни»[8].

Другое дело, стоит ли вывозить и использовать хвою и ветки. В Швеции это запрещено, поскольку именно в хвое и ветках много азота и других пита­тельных веществ, необходимых для роста молодых деревьев на месте срублен­ного леса.