А что, так можно было? (СИ)

Юлька поспешно прикрыла лицо бейсболкой, чтобы Лера не увидела вспыхнувших щёк и не начала задавать вопросы. Отвечать на них Юля готова не была. Даже себе. А вопросы лезли и лезли, роились и прыгали, как потревоженные кузнечики на летней поляне. Когда этот чужой, непонятный, огромный медведь просочился в мысли и прочно занял там местечко? Когда успел своей заботой, уверенностью, силой и юмором разогнать всех тараканов? Ну, или почти всех. Как вообще Юле в голову могла прийти сама возможность тех картин, которые даже под закрытыми веками жгли глаза и заставляли нервно ёрзать на лежаке? Где она и где Мирослав Медведев? В его руках может оказаться любая красотка, раза в два стройнее Юлии Белкиной и в несколько тысяч раз, или рублей, холёнее. Но уговаривал приехать он её, а не любую. Цветы присылал ей. И важнее королевы Англии назвал тоже не любую, а именно её. А зачем? Ведь должно это что-то значить? Или на самом деле это всё ерунда? И ему в самом деле просто нужна её помощь, а заботу проявляет он ко всем одинаково? Вот и к управляющему своему на выручку мотался. И Леру пригласил. И кстати – букетов тоже сегодня было два. Просто вот такой он человек. А Юля – наивная мечтательница, которая позволила себе на миг отпустить контроль и оторвалась от реальности. И даже если он и посмотрит на Юлю хоть когда-нибудь вот так, как она только что представила, то быстро поймёт, что она ничего особенного из себя не представляет. Пройдёт новизна и азарт, утихнет любопытство. Ведь не бывает так, чтобы «долго и счастливо». У неё уже было счастливо, но недолго. А потом вот рраз – и уже совсем не счастливо. И самый главный вопрос – как теперь смотреть в глаза Мирославу? Да вообще кому бы то ни было. Юле казалось, у неё на лбу горит огромная вывеска, транслирующая на весь пляж те сцены, которые разворачивались в её воображении. И в которых уже всё зашло куда дальше исследования солевого баланса на белкиной коже.

- Так, в воду, жабы! – Отвлекла Юлю от внутренних метаний Лерка. – А то у тебя плечи и даже шея покраснела. Обгоришь, меня твой медведь на маленьких лерочек порвёт.

- Он не мой, - буркнула в ответ Белкина, но с лежака встала. Охладиться и правда не мешало бы.

- Лер, а тебе вот это всё не надоело? – Уже на обратном пути тихо спросила Юля, отрывая подругу от переглядок с невозмутимым «помощником». Его лицо всё так же ничего не выражало. Не человек, а робот какой-то. За весь день хоть бы раз улыбнулся или нахмурился! Лера непонимающе уставилась на подругу. И Юля даже смутилась, уж очень личным был этот вопрос, и она ни разу не поднимала эту тему, просто иногда немного завидуя леркиной свободе и лёгкости в отношениях с противоположным полом. Но в последнее время Белка всё чаще ловила задумчивые взгляды Новорядской, или случайно брошенные загадочные фразы, поэтому решила довести разговор до конца. – Ну, вот эти бесконечные мужчины-праздники. Ты не подумай, я не осуждаю, даже… Даже завидую в какой-то мере. Но просто... Как же любовь, семья, дети, вместе стареть и платить ипотеки?

- О, ипотека у меня и без мужика есть! – Засмеялась в ответ Новорядская. – Как оказалось, это не обязательное условие! Да и для всего остального тоже. Как и наличие мужика этих самых детей и прочего не гарантирует. А тех же детей можно заделать с помощью врача любого пола. И донора, который не будет парить мозг.

- А если есть тот, который не парит? Ну вот мне ты пророчишь любовь, хотя я давно не верю в сказки, А сама?

- А сама я тем более в них не верю, Юль. – Лера усмехнулась и скосила глаза на Виктора. – Где я и где семья? Ты сама подумай.

- Почему? Это только от тебя же зависит. Я же знаю, что ты сама прекращаешь все отношения. За тобой твои «мальчики» ходят как привязанные. Сколько раз тебя замуж звали? На моей памяти только раз шесть. Это из того, что ты рассказывала. Опять же, я вижу, как ты к Илюхе тянешься. Ты могла бы быть хорошей мамой!

Юля осеклась, заметив, как поморщилась Лера на этих словах. Как будто не о детях был разговор, а о какой-нибудь скользкой жабе, засунутой ей под воротник футболки.

- Юль, это всё не для меня. Мы с тобой разные. Ты – это дом, тепло, счастье. Я не говорю, что ты должна сидеть босая и нечесаная на кухне с поварёшкой в одной руке и тремя детьми в другой. Но ты людей греешь. А мне… Мне нравится гореть самой. Но я не делюсь. Пока это устраивает всех участников, всё хорошо. Если кому-то надо больше – это не ко мне.