A.D. Сектор (СИ)

И самое главное, среди них он нашел Егора! Взгляд у парня был безумный, садистам Старшего хватило суток чтобы сломать парня и опустить, забрав самое главное — уважение к самому себе. Если бы перед ним сейчас положили пистолет с одной пулей, Сектор не сомневался, тот бы пустил её о себе в глотку, запустив фейерверк из мозгов и крови в воздух в честь прекращения своих мук.

Семен было двинулся к зданию на которое приземлился, Там, в куче хлама, лежал автомат и была прекрасная точка для того, чтобы выпустить в юпитерцев и гостей хаба прибывших на этот праздник порока, всё что у него было. И оборвать жизнь Егора короткой очередью из АКМК.

У него получилось самое сложное: проникнуть на территорию завода незамеченным, но он упустил свой шанс попавшись на глаза Гуцула. Более того, ему пришлось отдать еще и почти все блистеры с аскорбинками, теперь ему нечем выкупить свободу друзей.

Выход нашелся! Идея как освободить хотя бы одного лежала на поверхности, заставило его развернуться и пойти в обратном направлении, к небольшому помосту с проститутками-невольниками. Подошёл к распорядителю, в роли которого была та самая женщина, которая разносила еду в его первый визит на Юпитер.

— Женщину, девочку, мальчика? — Произнесла мамка заученные фразы с дежурной улыбкой и взглядом, летящем сквозь Семёна.

— Мальчика. — Сглотнув, произнес Сектор.

Волнение. Он практически забыл, что это такое еще с подростковых лет. Волнение наполняло его кровь адреналином, заставляя мозги и мышцы работать на максимуме. Но это было ещё не всё, руки и колени затряслись, словно у нашкодившего юнца и к горлу подкатил неприятный комок. Черт возьми, он впервые снимал проститутку, не говоря уже о том, что ею был парень.

— Аскорбинка — час, три за ночь. Еще одна за комнату. — Не заметив его волнения, всё таким же дежурным тоном произнесла женщина.

— Семён дрожащими руками вытащил блистер и оторвал четыре капсулы. — Мамка заметила его дрожащие руки и трактовала это по-своему.

— Да не переживай ты, у нас и мальчики и девочки покладистые. И не надо стесняться своих желаний. — Впервые вижу, что её голос утратил нотки безразличия и, кажется, в самом деле стал понимающим.

Семён кивнул.

— А можно ему мешок на голову одеть. — Сектор запоздало испугался, что Егор может его узнать.

— Можно, — кивнула женщина, — и не тушуйся ты так. Поверь, я всякого нагляделась и твои слабости всего лишь невинная детская прихоть. Третья комната, — она кивком указала на ряд пронумерованных вагончиков, к которым по асфальту тянулся заметный след, судя по которому, их притащили совсем недавно, — я его сейчас приведу, только мешок найду. Клиент всегда прав.

Дверь открылась, и в вагончик вошел Егор которого вела мамка.

— А вот и мы. Сразу предупрежу: мальчика не бить, товарный вид не портить и дрянью всякой не накачивать. Иначе завтра встанешь вместе с ним на панель. Вот и всё, я ушла.

С этими словами она закрыла за собой хлипкую дверь вагончика и оставила Семёна наедине со стоящим посреди комнаты Егором с мешком на голове, из-под ткани которого раздавались тихие всхлипы.

— Сейчас просто слушай. Откроешь рот и нам хана, понял? — Семён не успел ещё договорить, как Егор часто закивал. — Сейчас ты медленно снимаешь мешок и чтобы ты ни увидел, ты молчишь, ясно? — парень снова часто закивал.

Парень медленно начал снимать с головы тряпичный мешок с мелкими дорожками от слёз на грязной светлой ткани. Сняв его полностью, Егор увидел, кто перед ним сидит и, не сказав ни слова, рухнул на колени, закрыв лицо руками и зарыдав.

Взрослый мужик просто плакал как ребёнок, которого за провинность отходили по заднице. Пришлось встать и отвесить ему отрезвляющую пощечину, не хватало еще, чтобы на его стоны прибежала мамка в компании пары громил.

— Слушай сюда, я пришел, чтобы вытащить тебя, понял? Молчишь и делаешь всё, как я говорю. Открываешь рот, только когда я разрешу, и если дашь хоть намек, не сомневайся, я брошу тебя здесь или пристрелю. Будешь до конца жизни девочкой работать. Уяснил?

Парень снова часто закивал, чем напомнил китайского болванчика, которых обычно ставили на приборную панель в машинах. Егор освобожден, дотащить его до Тритона и один есть. Остались Батыр и Тунгус, которого игра за немногословность окрестила Тамадой. Тонкий сарказм больше присущий человеку смогла воспроизвести машина, которая, по сути, кусок кремния в пластиковой оболочке.

Яркий экран наладонника осветил лицо в полумраке вагончика. Профессор, Егор у меня. Третий вагончик, слева от ворот. — короткое сообщение Данилычу на которое пришёл почти мгновенно ответ: Хорошо.

Минут через десять в дверь постучали. Профессор зашел, щурясь от сумрака после ярко освещенной улицы. Увидев силуэт Егора, который сидел на избранном кресле, обнимая собственные колени и уставившись в стену, Данилыч снял очки.