А дальше только океан

Сначала было долгое равновесие, даже болельщики замерли. Но вот метка вдруг как-то дернулась, отошла от середины и окончательно двинулась к карелинцам.

Ветров, кисло улыбнувшись, вынужден был дать свисток: борьба окончена.

— Сильны!.. — воскликнул неожиданно Карелин. — Надо же, три раза сопротивлялись! Бывало, и двух хватало.

— Ничего, Михаил Сергеевич, — Павлов попытался скрыть досаду от неудачи. — Помни, нас еще ждет гирька!

— Валентин Петрович, — Игнатенко старается зацепить Ветрова: — Скажи, мила душа, чем вы кормили своих матросов? Овсянку им давали? Нет? Тогда и выходить не надо было!

Терехов наградил победителей тортом, а павловскую команду свертком, в котором оказалась буханка ржаного хлеба, что вызвало взрыв веселья и у победителей, и у побежденных.

Компенсацию принесли вести о встрече шахматистов: Малышев на первой доске поставил сопернику мат в пятнадцать ходов, выиграны еще четыре партии, а три закончились вничью.

Теперь все ждали, когда начнут поднимать тяжести.

И в этой, железной, игре особые надежды возлагались на Николая Наумова: если он «побалуется» сегодня, как на тренировках, команде соперников несдобровать. Недаром Ветров заставлял его тренироваться с гирей дважды в день, а вечерами не забывал справиться о результатах тренировок.

Деревянный помост был собран там же, где состязались «канатчики», чтобы болельщикам не менять места.

По показателям двух первых силачей впереди оказались карелинцы. Теперь от них на помосте играет мускулами лидер команды старшина Орлов, светловолосый, ясноглазый атлет, который, говорят, шутя гвозди загибает, из толстой проволоки галстуки вяжет, а гирю кидает сколько захочет. Вот он широко расставил ноги, взялся за двухпудовую тяжесть, резко взметнул гирю кверху, тут же бросил между ног, сопроводив бросок шумным «кхы». Потом опять вверх, опять вниз, опять «кхы» — железная забава началась…

Судили Винокуров и мичман от Карелина, громко отсчитывавший подъемы.

— Десять… пятнадцать… двадцать… — повторяли за ним зрители.

Орлов уже побил свой прошлогодний рекорд, побил рекорд флотской спартакиады, его силы должны быть на исходе, а он все еще сохранял непринужденную улыбку и бросал, бросал…

— Ну? — Игнатенко толкал плечом Ветрова. — По-моему, после Орлова выходить не стоит!

— Вижу, твой парень шустрый, но, Гриша, потерпи малость, — отбивался Ветров. — Игра продолжается.

Орлов кончил кидать гирю, шумно дышал, обводя зрителей веселыми глазами. Восторги болельщиков не давали ему сойти с помоста, да он и не спешил сходить, нежился в лучах славы — воздевал кверху руки, выставлял вперед то одну, то другую ногу… Но вот рукоплескания пошли на убыль, и Винокуров объявил:

— Матрос Наумов!

У гири стал высокий ладный парень, который застенчиво улыбался и слегка краснел. Перед соперником он выглядел явно скромнее, поклонники Орлова отпустили в его адрес несколько снисходительных шуток. Но уже в первом подбросе Николай удивительно легко справился с металлом. Пошел неумолимый счет, шутки затихали, а Наумов все не поднимал глаз и, казалось, сам считал взмахи. Пройдены местные рекорды, близок орловский рубеж, а признаков усталости не было, не было даже «кхы». Когда болельщики хором отметили, что показатель соперника превзойден, Наумов поднял свои томные, с лукавинкой, глаза, отыскал Орлова и мигнул ему. А счет продолжался и продолжался…

— Ну, Гриша, — теперь уже Ветров толкнул Игнатенко, — может, хватит?

— Кончайте! — всерьез запросил Игнатенко. — Как машина работает.

То ли Наумов услышал эти слова, то ли пощадил самолюбие противника, но он сразу перестал бросать гирю и аккуратно установил ее на досках. Долгие аплодисменты были наградой за настойчивость, а Терехов добавил к ним переходящий приз — бронзовую фигурку штангиста да еще коробку конфет «Мишка косолапый».

Потом соревновались в разборке и сборке автомата, в одевании защитной одежды. И тут страсти накалялись не меньше, чем раньше. Когда подсчитали общие баллы, оказалось, что все же гости вышли вперед. Совсем ненамного, всего на десять очков, но первенство было за ними.

— Отмечаю равенство, — объявил Терехов, — и все же… И все же победила команда капитана второго ранга Карелина. На стручок, на ноготок, но все же победила. Надеюсь, в День флота увидим реванш.

— Постараемся! — пообещали Павлов и Ветров.

Вскоре они проводили Терехова, направившегося к подводникам, а вслед за ним и Карелина с его командой.

На очереди был праздничный обед.

Павлова с Ветровым встретил дежурный по камбузу мичман Щипа. Без запинки отрапортовав, что готовится на обед и на ужин, Щипа предложил командиру и замполиту такие же, как на нем, белые накрахмаленные куртки и проводил начальство в варочную.

— А ну, черпните из серединки, — попросил Павлов, когда они подошли к коку.

И щи, и гуляш с гречкой, как и селедка, на вид и на вкус были хороши, а компот с лимонной цедрой — сладок и ароматен.

— Что поставим кашеварам?.. — Павлов старался напустить на себя суровость, но, взглянув на Ветрова, сиявшего, подобно Щипе, с одобрением сказал: — Выходит, пятерку. Обед-то хорош!