А до Берлина было так далеко

В этот момент появились гитлеровцы. Выстрел.

- Упал, - жестом показал Зине Сибиряков. - Поздравляю!

Девушка увидела, что и сам напарник начал целиться и при этом чуть-чуть приподнял голову. Раздался выстрел. Сибиряков лицом уткнулся в землю. Вражеский снайпер заметил его движение.

Сибирякова похоронили на дивизионном кладбище. Зина посадила березку на его могиле и долго, пока дивизия не сменила позиции, ходила туда.

* * *

В ночь на 23 июня наше соединение сменило 10-ю воздушно-десантную дивизию и заняло оборону на рубеже река Редья, Михалкино, Чернышеве. Оборона составляла по фронту 15 и в глубину 12 километров.

После смены приступили к инженерным работам. Углубляли траншеи и ходы сообщения, строили дзоты, блиндажи и землянки для жилья.

Для командного пункта дивизии использовали блиндажи, в которых ранее размещался командный пункт 10-й воздушно-десантной дивизии, оборудованные на берегу реки Ловать в селе Рамушево.

5 июля началась Курская битва.

У нас, на Северо-Западном фронте, весь личный состав горел желанием помочь воинам, сражавшимся на Курской дуге. Многие просили отправить их туда.

В один из июльских дней к нам на КП прибыли командарм генерал-лейтенант Советников с начальником оперативного отдела армии полковником Сченсновичем. С Владимиром Сченсновичем три с половиной года учились вместе в Академии имени М. В. Фрунзе, закончили ее в 1938 году и разлетелись в равные военные округа.

Пока командарм разговаривал с бойцами-связистами, мы успели переброситься вопросами об однокурсниках, с которыми довелось встретиться на дорогах войны. Каждый из нас несколькими словами рассказал о себе.

Затем по карте я доложил командующему обстановку.

- Главная наша с вами задача,- подчеркнул генерал,- удержать вражеские части, чтобы они не снялись с нашего фронта и не были переброшены под Курск. Там идут упорные бои, немцы рвутся к Курску.

Побеседовав на КП, командарм решил пойти на передний край обороны. Побывали в первой траншее, дзотах, в блиндажах, командующему понравились землянки, где отдыхали бойцы. Осмотрели они полки, на которых были аккуратно расставлены чистые кружки, ложки, котелки. Генерал Советников интересовался: есть ли у бойцов табак, бумага, спички, получают ли они вещевое довольствие, как с питанием? Отвечали на его вопросы охотно, разговорились о героизме советских воинов на Курской дуге. Один сержант, на гимнастерке которого был орден Красной Звезды и медаль "За отвагу", обратился к генералу:

- Разрешите спросить?

- Спрашивайте!

- Скоро наш фронт, товарищ генерал, перейдет в наступление?

- Скоро! Но сейчас надо помогать нашим войскам на Курской дуге. Необходимо добиться того, чтобы ни одного вражеского солдата не отправили с нашего фронта.

В это время поблизости разорвался снаряд. Пришлось лечь на дно траншеи. Кончился обстрел, командарм встал, отряхнул пыль, пытливо посмотрел на бойцов, которые также были уже на ногах.

- Не страшно? - спросил Советников.

- Нет. Мы обстрелянные.

Тут к нам подошел новый командир 171-го полка подполковник Максим Ильич Воронин, недавно назначенный на эту должность вместо Ивана Ивановича Неймана, уехавшего на учебу. Это был бывалый командир, он служил офицером еще в старой русской армии, прошел империалистическую, гражданскую войны. Воронин представился командарму. На все вопросы генерала отвечал четко и ясно. Несмотря на то что прибыл в дивизию недавно, знал уже фамилии, имена, отчества комбатов и командиров рот. Особенно тепло отзывался Воронин о Николае Ивановиче Микерове.

Мы как раз находились в расположении батальона Микерова. На передовой часть бойцов работала, улучшала позиции. Молодое пополнение на практике изучало оружие я порядок ведения боя в лесисто-болотистой местности на тыловом специально подготовленном рубеже. Отрабатывали перебежки, броски в атаку, метание ручных гранат на ходу, бой в траншеях противника.

В полку у Воронина дела шли нормально. Хорошее впечатление произвели на командарма и батальон, и его командир майор Микеров.

От Воронина мы направились в расположение 232-го стрелкового полка по первой траншее, вырытой по берегу реки Редья. На стыке полков нас встретил командир 232-го полковник Гавриил Давыдович Емельянцев. Он тоже прибыл недавно вместо подполковника Мадонова.

По обороне 232-го полка командарм каких-либо замечаний не сделал. Полковник Емельянцев задачу свою знал хорошо. Полк надежно закрепился. Обучение молодых красноармейцев проходило по расписанию.

Подошли к моему НП. Командующий расстегнул воротник гимнастерки, снял фуражку и поднялся по лестнице на площадку, сел на небольшой стульчик-чурбачок, прильнул к окулярам стереотрубы и долго рассматривал передний край противника, давал указания полковнику Сченсновичу, а тот отмечал указанное на карте.

В это время пришел майор Зорько и доложил:

- Товарищ генерал, разведчики захватили пленного.

- Вот это кстати. Ведите его сюда. У вас переводчик есть? - обратился командующий ко мне.