А до Берлина было так далеко

В 14.25 был получен приказ командующего 27-й армией генерала С. Г. Трофименко вывести 171-й полк во второй эшелон дивизии. Вместо него вводилась в бой 55-я стрелковая дивизия, которая получила задачу: во взаимодействии со 182-й дивизией разгромить противостоящего противника, форсировать реку Полнеть, перерезать дорогу Взгляды - Старая Русса.

Во второй половине дня приехал начальник штаба 27-й армии полковник Григорий Сергеевич Лукьянченко с командиром 55-й дивизии полковником Николаем Николаевичем Заюлиевым.

Я доложил начальнику штаба армии обстановку в полосе наступления дивизии:

- Противник ожесточенно сопротивляется, на отдельных участках переходит в контратаки силами от взвода до роты. Ломая сопротивление врага, части дивизии форсировали реку Полнеть и продвигаются вперед.

Полковник Лукьянченко заспорил с командиром 55-й дивизии, который был против ввода в бой его соединения.

- Я уже однажды испытал примерно такой же ввод. И задачу не выполнил, и понес большие потери.

Лукьянченко позвонил по телефону командующему. О чем они говорили, мне неизвестно, но дивизию в бой не ввели. Раздумывая сейчас над этим эпизодом, я считаю, что принятое решение было ошибочным - время было упущено. За ночь противник подтянул свежую пехотную дивизию из тыла и после сильной артиллерийской и авиационной подготовки бросил ее в контратаку.

Части 182-й дивизии встретили врага дружным, хорошо организованным огнем из стрелкового оружия, отлично действовали артиллеристы и минометчики. Полки отбивали одну за другой контратаки. Поле боя стало просматриваться плохо, его окутал пороховой дым.

Поступали донесения:

- Стоим на занятых позициях и отбиваем контратаки. Противник вводит свежие силы.

Поднявшийся ветер разогнал пороховой дым, и в стереотрубу я вновь увидел поле боя, закопченное, покрытое воронками, тут и там чернели подбитые машины и орудия. Фашистские солдаты продолжали двигаться цепью, в рост, прижимаясь к идущим впереди танкам. На стороне врага после ввода второго эшелона был значительный перевес в живой силе и технике.

Тяжелая ситуация сложилась на левом фланге дивизии. Там наши бойцы, отстреливаясь, стали отходить к реке. Гитлеровцы сумели отрезать стрелковую роту лейтенанта Иванова с орудийным расчетом старшего сержанта Панова. Оказавшись в окружении, бойцы не дрогнули, заняли круговую оборону, подбили четыре фашистских танка. Орудийный расчет Панова вел огонь бронебойными снарядами по танкам, картечью по пехоте.

Тут же на левом фланге дивизии 12-15 немецких танков прорвались через боевые порядки 140-го полка. Однако в глубине нашей обороны их продвижение остановили артиллеристы и петеэровцы. Расчеты роты ПТР старшего лейтенанта Деметкова и полковой батареи старшего лейтенанта Горликова встретили врага метким огнем. Пять танков подбили, один подорвался на минах и один сорвался при спуске в реку Полнеть.

Оценив обстановку, я принял решение ввести в бой второй эшелон - 171-й полк. Это было сделано своевременно. Противник, не выдержав нашей стремительной атаки, начал откатываться на исходное положение. Многие гитлеровцы, боясь попасть в плен, бросали оружие и стремглав бежали за реку.

На НП пришли помощник начальника штаба 171-го полка по разведке капитан Зелинский и командир 2-й роты 171-го полка лейтенант Беляев. Они привели пленного.

Лейтенант Беляев заметил гитлеровского офицера в ходе боя и бросился за ним.

"Догнал я его, - докладывал он нам, - а фашисты окружают, рослые солдаты, сразу не подступишь. Кое-как подобрался к нему, оглушил прикладом..."

Пленный оказался из 89-го полка 12-й пехотной дивизии. С этим соединением врага мы столкнулись впервые.

Тем временем 182-я дивизия совместно с соседями вышла на правый берег реки Полисть. Гитлеровцы оставили на поле боя много убитых и раненых солдат и офицеров, бросили четыре пушки, десятки пулеметов, сотни автоматов. Несколько подбитых и сожженных танков, штурмовых орудий чернели впереди...

К вечеру пошел мокрый снег. Бой затих на передовой, лишь время от времени ухали пушки, да раздавался треск автоматной очереди. Напряжение боя спало, офицеры оперативной группы собрались в ожидании сразу обеда и ужина.

- Какой мягкий мартовский снег! Он уже весной пахнет! Чувствуете? спросил меня Я. П. Островский.

И в этот момент неожиданно раздался грохот разрывов авиабомб, в районе железнодорожного моста застучали зенитки. Одновременно фашистская артиллерия открыла огонь по боевым порядкам дивизии и накрыла наш наблюдательный пункт. Блиндаж сотрясало мелкой дрожью, пол ходил под ногами, запахло толом, все затянуло желтоватой мутью дыма.

- Видимо, сейчас начнут контратаку, - предположил майор Пташенко.

- Нет, не пойдут на ночь глядя, - ответил полковник Добылев.

Внезапно стрельба оборвалась. Наступила тишина.

Офицеры вновь оживились, продолжили прерванные разговоры.

- Как кончится война, женюсь на ней, - услышал я чей-то голос.

- Чем она тебе понравилась? - спросил майор Пташенко.

- Кто знает?! Но только чувствую, что не жить мне без нее.