А до Берлина было так далеко

Между тем передовой отряд майора Микерова обошел с юго-запада узел сопротивления фашистов Взгляды, уничтожил до роты пехоты и два орудия в деревне Чумаково. Отсюда Микеров выслал усиленную танками стрелковую роту в направлении станции Волот. Рота прошла по бездорожью лесом незаметно для противника и вышла к МТС, перерезала железную и проселочную дороги, по которым угоняли и увозили в вагонах награбленное у населения имущество и скот. На проселке наши бойцы захватили большой обоз с боеприпасами, продовольствием и награбленным добром.

Оставшийся у нас в тылу узел сопротивления Взгляды и опорный пункт Михалкове первый батальон капитана М. П. Заворохина справа и слева обошел и одновременно с двух сторон атаковал. Противник поспешно отступил, бросив тяжелое оружие.

Итак, 171-й стрелковый полк разгромил противостоящего врага на промежуточном рубеже и успешно продвигался вдоль железной дороги к станции Морино.

Хуже обстояло дело на участке наступления 232-го стрелкового полка. Это я понял из доклада полковника Емельянцева.

- Полк отстал, фланги открыты, противник контратакует, особенно слева, с соседями связи нет.

Я решил с оперативной группой выехать на машинах в 232-й полк, чтобы на месте разобраться в обстановке, помочь принять правильное решение.

У проселочной дороги восточное населенного пункта Барыня, в лесу, расположился батальон майора Бурмистрова. Бойцы готовили шалаши, расчищали снег, стелили лапник, готовились к ночлегу. Некоторые уже отдыхали, другие охраняли расположение подразделения.

Отсюда мы поехали к деревне Барыня, где нас ожидал полковник Емельянцев, который доложил:

- Товарищ полковник! Батальон Чабоненко отбивает контратаки врага на западной окраине Барыни. Батальон Щеглова освободил деревню Никулино, подошел к болотам - два километра западнее Никулино. Перед ним отходят мелкие подразделения неприятеля.

Пешком мы прошли на окраину деревни к последнему домику. Впереди шел бой...

Оценив обстановку, решили батальон Бурмистрова поднять по тревоге и поставить такую задачу: продвинуться севернее Барыни лесом в направлении Гниловец навстречу батальону Щеглова, отрезать пути отхода противнику на запад. Вот так и бывает на войне: только что люди расположились на ночлег после тяжелого двухдневного боя, а тут вновь подъем. Но так требовала обстановка.

Батальонам Бурмистрова и Щеглова необходимо было соединиться в деревне Пулково. Полковник Добылев сосредоточил почти всю артиллерию дивизии для поддержки наступления 232-го полка.

К этому времени майор Зорько доложил о готовности разведывательной роты для ночных действий в тылу врага. Одеты бойцы в белые маскхалаты, подогнаны лыжи, исправны автоматы, в порядке и другое снаряжение. Подошли два партизана, которые прекрасно знали эту местность. Когда стемнело, рота ушла во вражеский тыл. Мы проводили ее и возвратились на КП. По дороге мы встретили на центральной улице большую группу гражданского населения, собравшуюся около амбара.

- В чем дело? Надо разобраться, - обратился я к полковнику Емельянцеву.

Оказалось, в амбаре сидели схваченные немецкие факельщики. Люди требовали от заместителя командира полка по политчасти майора С. Ф. Лаванюка сжечь факельщиков в этом же амбаре. Лаванюк удерживал их от самосуда. Я поднял руку.

- Что мне сказать вам, товарищи? О боли, которая в ваших душах?! О слезах, которые ослепили жен и матерей?! Нет, об этом говорить, когда мы гоним с нашей земли врага, не стоит. Мы сильнее, мы наступаем! Нам ли сейчас расправляться за зверства, грабежи и насилия с пленными! Мы бьем врага в открытом, честном бою. И тех, кто заслуживает наказания, предаем суду. Расходитесь, товарищи, по домам. Дел у вас теперь много, а мы сами разберемся по всем правилам советского закона.

Люди тихо разошлись. Я уехал на свой КП.

Батальоны приступили к выполнению поставленной задачи. Пока шло все по нашим расчетам.

Утро 21 февраля пришло без грохота выстрелов. Фашисты были захвачены врасплох в Пулкове, а под деревней Барыня даже не поняли, что уже окружены...