А до Берлина было так далеко...

Наступала третья военная осень. Но солнце днем еще по-летнему было жарким, а вот ночи становились все холоднее и холоднее. Надо было готовиться к зиме.

Эта подготовка не пользовалась популярностью у личного состава. Стоило только появиться в траншеях, бойцы тут же забрасывали вопросами: «Все фронты перешли в наступление, товарищ полковник, а мы опять готовимся зимовать в обороне. Почему так?..»

— Оборона крепкая тоже нужна, а наступать скоро обязательно будем. Но уж если начнем, то прямо до Балтийского моря дойдем!

Бойцы на эти слова улыбались. Они твердо верили, что придет и наш черед…

20 ноября 1943 года Северо-Западный фронт был расформирован, а его полевое управление выведено в резерв Ставки ВГК. Фронт существовал почти два с половиной года. Его войска сыграли важную роль в срыве планов Гитлера — захватить северо-запад нашей Родины и подойти с севера к Москве. Отвлекая на себя немалые вражеские силы, войска фронта помогли мужественным защитникам Ленинграда отстоять город от фашистских захватчиков и не допустить выхода немецких войск к Октябрьской железной дороге.

Оставшиеся войска Северо-Западного фронта подчинили вновь образованному 2-му Прибалтийскому фронту, командующим которого был назначен генерал армии Маркиан Михайлович Попов.

Мы слышали много хорошего об этом военачальнике, обладавшем большим боевым опытом, глубоким знанием оперативного искусства, решительном и смелом в любой самой тяжелой обстановке. Генерал армии Попов был прост и внимателен в обращении с подчиненными и не стеснялся посоветоваться, расспросить командиров дивизий и полков.

С ним вместе прибыл член Военного совета фронта генерал-лейтенант Лев Захарович Мехлис.

Полевое управление 34-й армии вместе с армейскими частями и учреждениями было выведено в резерв Ставки ВГК и, как потом я узнал, в середине января 1944 года переименовано в управление 4-й армии.

* * *

Наступили холода. Работники тыла выдали личному составу зимнее обмундирование: полушубки, валенки, шапки-ушанки, теплое белье, рукавицы. Было улучшено питание. Совсем по-иному были одеты немецкие солдаты. Шинели на меху, эрзац-валенки, шерстяные носки, подшлемники и наушники не спасали от морозов. Холод загонял гитлеровцев в блиндажи и землянки. В частях противника падала дисциплина. Появились случаи перехода немецких солдат на нашу сторону. Одним из первых перешел к нам в районе деревни Овчинникове солдат второй роты 28-го легкого пехотного полка. На другой же день у деревни Горушка перешел еще один солдат из этого же полка, а через пять дней даже целое отделение второй роты 38-го легкого пехотного полка во главе с унтер-офицером.

«Жизнь для немецкого солдата стала невыносимой», — в один голос заявили они.

Многие из сдавшихся в плен охотно соглашались выступить по радио с обращением к тем, кто остался на передовой. Раньше это гитлеровцы, оказавшиеся в плену, делали очень редко.

Однажды вечером, когда солнце опустилось уже к самым верхушкам темного ельника, я зашел в блиндаж начальника разведки майора Зорько. Старший лейтенант Бейлин допрашивал пленного унтер-офицера. Немец стоял перед ним бледный, испуганно оглядываясь.

— Номер вашей дивизии, полка, батальона, роты?

Унтер-офицер втянул голову в плечи, словно ожидая, что его вот-вот ударят.

— Мы ждем! — повторил Бейлин.

— Штабной роты 30-й пехотной дивизии.

В это время вошел майор Пташенко и, спросив разрешения, обратился ко мне:

— Товарищ полковник! У блиндажа вас ожидает незнакомый генерал-лейтенант!

Я вышел из блиндажа и увидел двух генералов и группу, очевидно, сопровождающих их офицеров. Представился:

— Командир 182-й дивизии полковник Шатилов!

Генерал внимательно посмотрел на меня, крепко пожал руку и спросил:

— Вам, полковник Шатилов, уже известно, что 182-я дивизия вошла в состав 1-й ударной армии?

— Нет!

— Приказом от 19 ноября. Я командующий 1-й ударной армией генерал-лейтенант Коротков, а это — член Военного совета генерал-майор Колесников.

Я сразу узнал генерала Дмитрия Емельяновича Колесникова. Он был членом Военного совета 26-й армии на Юго-Западном фронте в первые месяцы войны, и мне не раз приходилось с ним встречаться.

— Но раз у вас нет приказа, зайдемте к вам в блиндаж и там разберемся.

Генерал Короткое позвонил в штаб армии. Выяснилось, что шифровка не успела еще прийти в дивизию. Командарм приказал доложить обстановку. Когда я начал докладывать о противнике, он спросил:

— Давно были пленные?

— Сейчас, товарищ генерал, допрашивают унтер-офицера в блиндаже начальника разведки.

— Пойдемте.

Мы вошли в блиндаж, где Бейлин продолжал допрос.

Пленный, увидев двух генералов, совсем растерялся. Полчаса назад в блиндаж пришел полковник, а тут вдруг сразу два генерала.

— Спрашивайте о планах командования!

— Какие задачи поставлены дивизии на ближайшее время? — задал вопрос Бейлин.

— Я унтер-офицер. О задаче дивизии не знаю. Офицеры говорят, что надо укреплять оборону и готовиться к зиме.

— Где расположен штаб дивизии?

Пленный замялся. Спрашивали о том, что является военной тайной. Зорько подвел гитлеровца к карте, разложенной на столе.