А до Берлина было так далеко...

Если мы возьмем схему Киевской оборонительной операции, то увидим, что стрелы немецкого наступления с конца июля — начала августа резко повернули на юг. Встретив упорное сопротивление защитников украинской столицы, убедившись, что взять с ходу Киев им не под силу, гитлеровское командование повернуло танковую группу Клейста в направлении Умань, Подвысокое с задачей отрезать отход на восток войскам 6-й и 12-й армий, ведущим тяжелые оборонительные бои. Наша дивизия и оказалась стечением обстоятельств на пути танков и мотопехоты Клейста.

Утро 29 июля 1941 года навсегда осталось в моей памяти. Было оно тихим, ясным. Даже не слышно было крика петухов и лая собак в соседних селах Нехворощ и Пешки. Их жители с домашним скарбом и гуртами скота ушли подальше от войны.

Утреннюю тишину нарушил рев фашистского «мессера». На небольшой высоте он начал кружиться над позициями полка Кузнецова, а затем улетел. Минут через двадцать в небе показалась группа «юнкерсов». Они начали обрабатывать наши позиции методично и последовательно. Пропахав бомбами один квадрат, они принимались за другой. На смену первой группе бомбардировщиков шла вторая. И так продолжалось весь день. Казалось, не осталось в поле, где заняли оборону наши люди, ни одного живого человека. И мы с тревогой ждали доклада майора Кузнецова о потерях полка и не сразу поверили, когда услышали по телефону, что убито 15, а ранено 34 человека. Мы ожидали гораздо худшего, предполагали, что от такой никогда не испытанной дивизией бомбежки погибло, по крайней мере, вдвое-втрое больше.

— Уши заложило, ничего не слышу, — пожаловался Кузнецов.

О том, что командир полка действительно оглох, я понял по тому, что он в трубку телефона не говорил, а кричал.

— Держись, Николай Ксенофонтович. Это увертюра, главная музыка впереди, сказал я Кузнецову. — Завтра с утра полезут, а на ночь передышку дадут. Так что пока залечивайте раны.

— Понимаю. Это уж как полагается.

Читатель знает, что в ту пору фашисты воевали по твердо заведенному порядку: днем — бой, ночью — сон.

Как мы и ожидали, немецкая атака последовала на рассвете 30 июля. Вместе с генералом Куликовым мы находились на НП дивизии. Генерал долго молча рассматривал в бинокль окрестности, затем также молча передал мне его и жестом показал — дескать, смотри. Я поднес к глазам бинокль и увидел сквозь облака пыли на дороге, идущей от села Пешки к Нехворощу, нескончаемую колонну вражеских танков.

Генерал Куликов не потерял самообладания, остался, как обычно, невозмутимым и спокойным.

— Противника не считают. Его бьют. Так, кажется, говорил Суворов. Будем драться. Предупредите, Василий Митрофанович, Кузнецова и Кондитерова. Пусть встречают фашистов.

Тотчас же соединился с тем и другим. Они уже заметали фашистские танки и были готовы, как сказал Кондитеров, по-русски угостить гитлеровцев.

Я передал трубку генералу Куликову.

— Вы видите, сколько танков! Всех не подожжете. Об этом и думать нечего. Не подобьете — пропускайте. Далеко не уйдут. Ваша задача: отсечь пехоту от танков. Чтоб ни один фашист не проник через передний край. Ни один! Это прошу усвоить. Приказываю усвоить! И передать всем командирам и красноармейцам.

В минуты, когда враг атакует тебя и ты видишь, что у него больше сил, много значит выдержка, способность подавить смятение и страх перед надвигающейся опасностью и заставить себя действовать рассудительно и спокойно. Люди по-разному ведут себя в бою. Одних опасность подавляет, и они безвольно идут навстречу уготованной судьбе, становятся ее рабами. Другие стараются казаться активными, но активность у них чисто внешняя, она идет от внутренней подавленности и неспособности руководить своими поступками. Подобное состояние у человека бывает, как правило, не от природной трусости, хотя случается и такое. В основном это результат неопытности, необстрелянности. Наша дивизия сравнительно мало участвовала в боях, и вполне объяснимо, что некоторые красноармейцы и даже командиры, как говорится, кланялись каждой просвистевшей пуле. Нужно было время, чтобы личный состав научился правильно вести себя под неприятельским огнем. Бывалый солдат по звуку точно определит место, куда приземлятся снаряд или мина, ближе или дальше, и мгновенно найдет укрытие, если снаряд летит «в самую точку».

Забегая вперед, скажу, что за войну я мало встречал людей, которые бы с первого боя вели себя под огнем как уже обстрелянные солдаты. Но именно к таким людям относился командир противотанкового дивизиона А. Г. Кондитеров. Не думаю, что ему был неведом страх. Людей, не дорожащих жизнью, наверное, на свете не существует. Но Алексей Георгиевич Кондитеров умел управлять своими чувствами и поступками. В час опасности мысль его работала четко, действовал он хладнокровно.