А другого глобуса у вас нет?..

Записка— то такая, она как чаще всего пишется -берется обычный приходно-расходный ордер, он же бланк, якобы вы там что-то такое хотите снять с якобы имеющегося у вас счета. И такая активность ничьего внимания привлечь не может, потому как вокруг вас масса народу тем же занимается. Ну, а уже написав всю требуемую информацию — дескать, ограбление, и чтобы мне тут же щас же столько-то и столько-то в пакет сложить — уже двигаетесь со скоростью очереди в окошко, где записку и вручаете.

Это опять же если лень дома такую загодя заготовить — а я так думаю, оно ведь труд, спины не ломающий. Причем именно из того разряда, которым бы лучше не пренебрегать, поскольку в экстремальной ситуации — в самом, то есть, виду ограбления — человеческий организм имеет склонность неожиданные штуки выкидывать и всяческие сбои давать.

Как вот оно, видимо, с Ли Уомблом и получилось. Видимо, не очень решительно он был настроен на работу — а, может, с планом действий добросовестно не посидел. И вот взяв этот бланк, он долго и задумчиво в него глядел. Написал было что-то — и опять задумался. Опять написал. Снова затормозился.

Ну, в общем, чтобы долго не рассусоливать — добил он таки злополучную свою записку. И дальше уже как в сказке — в окошко сунул, деньги взял и исчез. Тут бы и написать «бесследно», но не получается. Поскольку приехавшая полиция записку в руках повертела и обнаружила, что, помимо требования денег и прочей необходимой для грабительского процесса информации, содержала она в двух местах четко написанные имя и фамилию, которые, как выяснилось, в полицейском компьютере не на самом хорошем счету числились. Так вот, видимо, в моменты своей внезапной задумчивости — и в виду отсутствия продуктивных мыслей — стоял наш грабитель и писал привычное: «Ли Уомбл… Ли Уомбл…» Что, как вы можете догадаться, сэкономило массу хлопот довольно-таки занятым людям.

Или такой Фернандо Ривера, в 1993 году банк в самом популярном для такого занятия городе — Нью-Йорке — ограбивший. Тоже вот зарулил в заведение — и принялся записку писать. И уж не знаю, на чем он там ее писал, но вряд ли на бланке, потому что на бланке среди прочего и графа «сумма прописью» имеется. Что могло бы сеньора — или там мистера — Риверу от определенного огорчения избавить.

Он— то -всякую пропись похеривши — цифирями свое требование изложил. Дескать, так мол и так, происходит здесь ограбление, и… И тут намеревался он потребовать одну тысячу долларов — то есть 1000 получается, но то ли по запарке, то ли по недостатку образования один нолик и упустил. После чего кассир, записку изучив внимательно, ему сотенную на стойку и вывалил.

Принялся было Ривера брови сердито хмурить и глазами грозно вращать, но кассир плечами пожал и молча ему его же записку продемонстрировал. Дескать, уж извините, а я под требование сотенного не могу всякими тысячами разбрасываться, потому как у нас тут банк и, соответственно, отчетность.

Тут, конечно, крыть было нечем — и Ривера, сотенную зажав в ладони вспотевшей, из банка вылетел. Но поскольку уже пребывал в решительном и рабочем настроении, тут же в соседний банк влетел и с ходу — прямо в очереди — попытался какую-то совсем уж индивидуальную бабушку ограбить. На чем и был схвачен и повязан даже еще и не полицией, а разгневанными посетителями. Полиции уже только и оставалось, что оба ограбления на него повесить.

А от кассирской зловредности да скрупулезности очень много неприятностей возникает для грабящего народа. Не всегда, правда, без этого народа вины — но все ж… Вот, например, как оно в октябре 1993 года в городе Балтиморе вышло.

Там целых даже два грабителя в очередь в банке Харбор встали и кассиру записку сунули. Текст был такой: «У меня тут пистолет. Быстро деньги на полку, а то хуже будет.» (Буквальный, кстати, текст — никакой ни на щепотку литературщины.) Кассир этот записку покрутил — и видит, что она на бланке Мэрилендского Национального банка написана. Э, говорит кассир. Так не пойдет. Как же я могу деньги отпускать по квитанции совсем даже чуждого нам финансового заведения? Они было в амбицию поперли — какое такое, дескать, заведение? Но он им объяснил: вот, говорит, видите — «Мэрилендский Национальный» написано. А у нас банк — Харбор.

Так эти двое до того от всей этой неразберихи очумели, что только и нашлись, что спросить у него — далеко ли до этого Мэрилендского Национального? Кассир им опять-таки на их же записку и указал: так вот же он, дескать, адрес, на бланке. С чем они и ушли. (И то ли у них ума хватило в том, втором, злополучном банке все-таки не нарисовываться — а полиция-то их там уже ждала — то ли стыд их заел небезосновательно, но так вот с концами и ушли, более нигде в тот день не разбойничая.)