А еще я танцую

Разумеется, сейчас, когда я познакомился с вами, мысль отправиться в Ле-Ман приобретает для меня совсем иное значение. В то же время я остаюсь в убеждении, что наша с вами встреча была бы большой ошибкой. Магия наших отношений заключена в буковках на экране, разве нет? Зачем же ее разрушать? Мне часто задают вопрос (ну вот, глупость ляпнул: ведь это вы мне его и задали!), как я пишу: ручкой или на компьютере. Я на сто процентов компьютерный писатель. Многие удивляются: а как же очарование бумаги, скрип пера, запах чернил и т. д.? Чепуха! Очарование — в словах и в сюжете, в том, что ты вкладываешь в свой текст, а вовсе не в ручке, будь она шариковой или перьевой фирмы «Сержан-Мажор»! Простите, если путаюсь в аргументации, но я не очень хорошо себя чувствую — что-то стал уставать от встреч с другими людьми. А хотел я сказать следующее: когда в моей электронной почте возникает набранная жирным шрифтом строчка с вашим именем и я слышу связанный с ее появлением звуковой сигнал, меня охватывает то же волнение, какое я испытал бы, найди у себя в почтовом ящике подписанное вами письмо. Во всяком случае, я так предполагаю. Чтобы окончательно в этом убедиться, надо дождаться вашего письма.

Ладно, довольно ходить вокруг да около. Пользуясь усталостью, окутывающей меня наподобие ватного кокона, осмелюсь задать вам вопрос, на который в нормально бодром состоянии не решился бы. Нет-нет, я не про ваш вес. Мне нужно услышать ваше мнение на другую тему — потому, что вы женщина, потому, что, как я догадываюсь, обладаете особыми знаниями, и потому, что я вам доверяю. Итак.

Аделина, как вы думаете, может ли мужчина восемь лет прожить с любимой женщиной, практически не расставаясь с ней ни днем ни ночью: завтракать, обедать и ужинать за одним столом; вместе ходить по магазинам и в кино; вместе смотреть и комментировать последние новости; заниматься с ней любовью; дремать после обеда; говорить с ней о литературе; наблюдать за повадками кота и смеяться; вместе готовить еду; печь киш; выжимать фруктовый сок; менять в спальне обои; стелить постель; слушать в машине во время ночных поездок музыку; отвозить ребенка в больницу и сидеть возле его постели, а спустя несколько дней привозить его домой и праздновать это событие; вместе протирать солнечные очки; провожать ее до парикмахерской, а потом ходить туда-сюда по улице и терпеливо ждать, когда же она наконец выйдет; куда-либо отлучаясь, звонить ей по телефону и сообщать, что благополучно добрался, а если отлучается она, ждать, что она позвонит и скажет, что благополучно добралась,

и все это на протяжении долгих лет,

и однажды догадаться, что она, кажется, ему изменяет?

Да, скорее всего, она ему изменила — ведь она исчезла, не сказав никому ни слова. Она никому не сказала ни слова потому, что сказать об этом невозможно. И лучше исчезнуть, чем пытаться объяснить то, чего объяснить нельзя.

Как вы думаете, Аделина, способна ли женщина просто взять и сбежать?

Поговори со мной… Если ты будешь молчать, заговорю я, и то, о чем я скажу, обрушит стены твоего дома.

Что-то нынче вечером тишина моего дома играет со мной странные шутки. Вот так, Аделина. Жму на кнопку «Отправить» не перечитывая.

Обнимаю вас.

Пьер-Мари

29 марта 2013

От кого: Аделина

Кому: Пьер-Мари

Пьер-Мари, как же вы меня огорчили! Видите, как я тороплюсь, — даже не пишу «дорогой»! Только прочла ваше вчерашнее письмо, и бросилась к клавиатуре. Оно меня потрясло. Перевернуло мне душу. Понаделало в ней дыр. Прошлось по ней катком. Вызвало желание обнять вас своими большими толстыми руками и принять на себя ту боль, что сочится из вас, как вода по стенкам грота — вода, тысячелетиями копившаяся в каменных щелях и все же вырвавшаяся наружу: как-кап. Плачьте, Пьер-Мари! Взорвитесь! Кричите! Стучите кулаками! Дайте прорваться сердечному нарыву, набухшему нестерпимым страданием!

Мне кажется, что вы коснулись оголенного нерва, затронули нечто истинное. Чтобы смотреть правде в глаза, нужно много мужества, и у меня впечатление, что именно это вы сейчас и начали делать. Мне приходилось физически чувствовать эти мощные, глубинные вибрации, которые возникают в решающие моменты жизни. Именно такой момент переживаете и вы, Пьер-Мари. Я уверена, что сегодня утром вы проснулись с тяжелой, как с похмелья, головой и проклиная себя (все-таки я уже успела немножко вас изучить) за то, что отправили мне письмо, даже не перечитав. Вы горько раскаиваетесь, что разоткровенничались со мной, но я умоляю вас ни о чем не жалеть.

Вы рассказывали мне, как иногда просыпаетесь среди ночи, одержимый внезапной мыслью, что ключ к загадке спрятан в старой стиральной машине или между страницами книги. Прекратите искать. Я думаю, вы его уже нашли. Чаще всего шифрованные послания таятся не в вышедших из употребления бытовых приборах, а в глубинах нашего сердца. Чего нам не хватает, так это кода, позволяющего прочитать шифровку. Но по-моему, вы этот код разгадали.