А еще я танцую

Что я думаю о письмах? Я думаю, что, прочитав из них ровно шесть слов, убедился: их достаточно, чтобы превратить мою жизнь в ад. Я сжег их все, вместе с вашим большим конвертом. И счастлив, что сделал это.

Аделина! Я хочу открыть вам одну вещь, о которой не знают ни Глория, ни ее братья, ни мои дети, ни полицейские, которые расследовали исчезновение Веры. Эта вещь известна мне одному, и я до сих пор, хоть прошло уже два года, не могу думать о ней без боли.

Чтобы вы поняли, о чем идет речь, я должен объяснить вам, как я отношусь к деньгам. Как только у меня их появилось достаточно — это случилось в 96-м году, после экранизации «Дрейфа» (фильм получился средненький, но заплатили мне изрядно), — как я потерял к ним всякий интерес. Я не стыжусь этого и не горжусь этим — я просто констатирую факт. Семейным бюджетом занималась сначала Элин (моя норвежская жена), затем Вера. Начиная с 2005 года я не читал ни одного письма из нашего банка. У нас с Верой был общий текущий счет, кроме того, я оформил на нее доверенность, чтобы она имела доступ ко всем остальным моим счетам. Поскольку денежными вопросами занималась она, это было удобно и полностью меня устраивало. После ее исчезновения полицейские спросили, не осуществляла ли она в последнее время каких-либо необычных банковских операций, например, не снимала ли со счетов деньги и не переводила ли их на другие счета. Я ответил, что ничего подобного не было и что все в полном порядке. На самом деле я просто был не в курсе.

В начале ноября я получил из банка ежемесячный отчет и на сей раз его изучил. Вера каждую неделю снимала с моей карты по 750 евро. Я стал искать банковские квитанции за предыдущие месяцы, перерыл весь дом, но так ничего и не нашел. Тогда я поехал в банк и попросил показать мне движение средств на моих счетах. Выяснилось, что Вера с февраля 2009 года каждую неделю снимала то с одного, то с другого счета по 750 евро. Таким образом, за 21 месяц она увела 63 тысячи евро.

Все это она делала совершенно законно. Я никому ничего не сказал. Вы — первая, с кем я делюсь этой информацией. Меня убила не потеря денег. Меня убило сознание того, что она готовилась к побегу заранее. Я почувствовал себя не просто обманутым. Она меня предала.

Что творилось в ее бедной голове, когда она, положив руку мне на грудь, говорила: «Поговори со мной», хотя не далее как тем же утром сняла со счета свои 750 евро, а в выходные собиралась на свидание с любовником? Критики утверждают, что я здорово разбираюсь в человеческой душе. Какая горькая шутка! Ни в чем я не разбираюсь. Никто ни в чем не разбирается.

Во время расследования я ни словом не обмолвился об этих украденных деньгах. Мне было слишком стыдно за свою наивность. Кому приятно чувствовать себя ощипанной курицей? Я предпочел сыграть роль несчастного мужа, снедаемого тревогой о таинственно пропавшей жене. Выглядит как-то пристойнее, вы не находите?

Но я слишком вжился в роль. Я проявлял бешеную активность. Демонстрировал отвагу и неустанную решимость. Лично участвовал в поисках.

В душе я все это время был просто комком боли, чего никто не замечал. Это худшие месяцы в моей жизни. Если бы не внуки, не знаю, чем бы дело кончилось.

Раз уж я рассказываю вам все как есть, упомяну еще об одном. В полиции меня попросили принести Верин паспорт. Я принес им старый, найденный в ящике стола. И не сказал, что за несколько месяцев до исчезновения она получила новый паспорт, который унесла с собой.

Ну вот, теперь, милая Аделина, моя очередь задать вам несколько вопросов. Не волнуйтесь, я поступлю, как моя кузина, и начну с самого невинного.

• Едите ли вы у себя на острове Олерон (если вы все еще там) устриц, хотя в слове «май» нет буквы «р»?

Второй вопрос будет чуть потруднее.

• Я уже знаю, что в ваших рассказах надо отделять правду от вымысла. Но есть вещи, выдумать которые вы были бы не способны. Например, я верю, что Филимон действительно существовал. Есть и еще кое-что, не такое важное, но очень симпатичное, что сильно меня расстроило бы, окажись оно выдумкой. Так, в одном из писем вы писали, что поете «Свят, свят, свят Господь», одновременно хлопая рюмку за рюмкой шнапса. Я вижу эту сцену совершенно явственно. Пожалуйста, скажите, что это правда.

Чем дальше, тем вопросы каверзнее.

• Что произошло в вашем доме в Ле-Клуатре пятьдесят четыре года назад?