А если снова с чистого листа

— Алька, ну это же я, Катя!

— Клушина?

— Вообще-то Рясова. Но была Клушиной, ты ещё помнишь? Заходи в кабинет, поболтаем, мой доктор всё равно на больничном.

Мельком глянула на дверь: онколог. Вот в каком страшном кабинете Катька работает.

Они сидели за столами, стоящими впритык друг к другу: Катька за своим, Альбина на месте врача. Катерина, треща без умолку, успевала ещё и работать. Она подклеивала бланки анализов, принесённых ею только что из лаборатории, по карточкам. Альбина машинально взяла одну из карточек, полистала и вдруг её как обожгло. Вот оно!

— Катя, а ты можешь сделать такую карточку?

— Ты что?

— А что, мне именно такая нужна. Чтобы понятно стало тому, кто в неё заглянул, что жить мне осталось от силы год, и помру я в страшных мучениях.

— Алька, прекрати, это дело подсудное!

— Не выдумывай, где суд, а где мы. И не говори, что это трудно сделать, всего-то и надо в электронной карточке соответствующие графы заполнить, распечатать, а потом в компьютере не сохранять. Понимаешь, мне муж развода не даёт, как-то это с его статусом не сочетается. А вот если я ему такую карточку предъявлю, так он сразу на попятную пойдёт. Как представит себе, что я буду лежать, стонать, судно мне нужно будет подавать, тут он и согласится.

— Да не факт. Наоборот, добро не делить, а только немножко подождать, и всё ему достанется.

— Но это «немного» придётся ждать в провонявшем дерьмом доме!

— Ты никому кроме мужа эту карточку предъявлять не будешь?

— Чтобы спалиться? Ты меня за дуру не держи. И потом я, конечно, заплачу.

— Сто тысяч.

Альбина выпучила глаза.

— Да не пялься ты! Шоколадку купишь.

Альбина вынула из сумки бумажник и положила на стол две оранжевых бумажки:

— Аванс. Когда зайти?

— Ну… послезавтра.

По дороге зашла в свой банк, сняла с карточку солидную сумму, абонировала ячейку в хранилище, сложила наличку туда и отправилась домой. А дома её встретил порядок. Даже освежителем пахло. Неужели клининг вызывал? Да нет, запах знакомый. Похоже, этот жмот из их офиса уборщицу вызвал и вряд ли ей что-нибудь заплатил. Он до сих пор не решился на «безумную трату» на посудомоечную машину. На кой она, коль есть жена! Артур вышел, просматривая сообщения в телефоне:

— Ты куда такую уйму денег сняла?

— На медицину. Отчитаться? На часть квитанции есть, но кое-что в руки отдавала без формальности.

— Да уж не изображай сироту казанскую, — сразу отступил Артур. — Спросить уже нельзя!

Когда Катерина отдала ей больничную карточку, она села и внимательно её прочитала. Всё было очень убедительно и очень страшно. Медсестра дождалась, когда Альбина дойдёт до последней записи, и сказала:

— Когда карточку после всего в регистратуру возвращать будешь, вот здесь оторвёшь последние страницы с записями и анализами и чёрный стикер сорвёшь, а на его место наклеишь голубой.

— Поняла. Чёрный — онкология, голубой — гипертония. Знакомо.

— Аль, а что дальше-то? После развода он тебя не достанет?

— Как же не достанет? На край света убегу.

— Сейчас, знаешь ли, и на краю света найдут. По паспорту, по билетам на поезд и самолёт, по телефону. Я вот что подумала… фамилию тебе сменить надо.

— Фальшивые документы? Что за детсад, Катя!

— Проще, — выпалила Катя. — Фиктивный брак. Есть у меня знакомый. Он за приемлемую цену с тобой фамилией поделится.

— Договаривайся, — сухо кивнула Альбина. — Пусть огласит условия, а я пока подумаю.

Вернувшись домой, она прошла на кухню, где Артур подчёркнуто мрачно ковырялся в контейнере с ресторанной едой. Она скривила губы и сказала:

— Надо поговорить. Но с глазу на глаз у нас не получается. Поэтому пригласи, пожалуйста, своего Вельцмана. Говорить будем втроём.

— Почему это? — вскинулся он.

— Ты что, не доверяешь своему юристу? Думаешь, что он может подыграть мне?

Смирнов засопел, понимая, что такого быть не может. Поднялся:

— Пошли в офис.

— Нет. Разговор будет в шесть глаз и шесть ушей. Лишние уши, да ещё с серёжками, совсем не нужны. И в первую очередь тебе.

И опять он не возразил, понимая, что жена права. Какие дырки навертели ревнивые офисные бабы в стенах кабинета любвеобильного шефа, не знает даже ФСБ.

Альбина решила не переигрывать, и сухо протянула больничную карточку юристу фирмы:

— Вы — человек разумный и посторонний. Изучайте.

Он просмотрел её точно так же, как и она, то есть прежде всего на предмет фальсификации. Потом прочитал. Потом некоторые страницы сфотографировал. Этого она не ожидала, поэтому напряглась, но усилием воли сдержалась и не дрогнула. Вельцман вернул ей карточку и спросил:

— Какие прогнозы?

— При удаче могу прожить год. При большой удаче — чуть-чуть больше.

— Чего хотите?

— Развода.

— Почему?

— Мне так мало осталось. А его ненависть съедает этот маленький срок.

— Ты что выдумываешь? — вскинулся Артур.

— Сколько раз за последнее время ты меня ударял… правда, потом каждый раз извинялся и говорил, что случайно? Для тебя это не существенно, поэтому приведу другой аргумент. Я буду умирать точь-в точь как твоя мама. Вспомни: ругань, свищи, кал на полу, вонь по дому и стоны.

— Ты не смеешь так говорить о моей маме!