А этот пусть живет

Впереди был Канат, который держал перепуганную насмерть сестру Веру за шиворот, вторым ввалился в комнату Ян с пистолетом в руке, замыкал процессию парень по имени Тум, что на пару с хураловским бригадиром так ловко разыграл Окуня у "Сакли".

Канат вполсилы толкнул сиделку в спину, и та распласталась на животе посреди комнаты. Сумочка, которую она держала в руке, отлетела в угол, и из нее высыпались какие-то пилюли и упаковка сосисок.

Рука Советника нырнула в карман за пистолетом, но рядом тут же оказался Ян.

- Чевьо у тебья тьям!? А нью дай сюдья!

Окунь вынужден был повиноваться и протянул "макарова" азиату.

Анастасия Федоровна, впавшая в состояние повышенного изумления, нашла наконец в себе силы подать голос:

- Сынок, кто эти люди? Бандиты?

Ее вопрос неожиданно обидел Каната:

- Кто, мы - бандиты? Это твой сынок - самый настоящий бандит, старая, ты, шлюха! Он хочет на чужое добро свои грязные лапы наложить! А в кармане, где порядочные люди сигареты держат, этот гаденыш пистолет носит.

- Тьочно бандьит! - убежденно, со знанием предмета, подтвердил Ян и, подумав, добавил от себя: - И говньюк!

- Витюша, что происходит? - жалобно застонала больная женщина, но на этот раз ее вопрос все стороны конфликта оставили без внимания.

- Говори, где Финк? - угрожающе надвинулся на Советника Канат и щелкнул оказавшейся вдруг у него в руке выкидухой.

"Что-то у них сорвалось, - мрачно подумал, постепенно собираясь с мыслями, Окунь. -Потеряли они, видимо, и кассира, и общак, и товар".

- Каньят! Да етот мужьик пьохо сьишет! - вроде как удивился Ян. Азиат тоже выхватил приличных размеров финку и указал им на Анастасию Федоровну. - А вьот стаюха сьишет очень хоросьо!

- Сейчас Ян отрежет уши у тебя и у твоей мамочки и поменяет их местами, - обрисовал Окуню ближайшую перспективу Канат. - Он все это проделает за две минуты. Ян - специалист по китайской медицине.

"Специалист", походя пнув ногой распластавшуюся на полу сиделку, которая, как и подобает сестре милосердия, со стоическим молчанием перенесла боль, пошел, поигрывая ножичком, в сторону Анастасии Федоровны. Та полностью потеряла дар речи, а ее глаза смотрели в разные стороны: один, с ужасом, - на приближающегося азиата, другой, с мольбой, - на сына.

Оказавшись рядом с больной, Ян аккуратно оттянул ей ухо и примерился к нему финкой.

- Не надо... - глухо выдохнул Советник.

- И вправду, видать, наш клиент глуховат, - констатировал Канат, слов он не понимает, только жесты. Ну что, будешь наконец говорить?

Окунь, конечно, все бы им рассказал, да сам ничего толком не знал, тем более о местопребывании Финка, но этому хураловцы не поверят. Точнее, не захотят поверить. Он, Окунь, - их последний шанс в проигранной ими игре.

Но, даже если отправить хураловцев практически на авось в Малинино, на квартиру к Ликиной, что это даст? Ему, конечно, придется ехать с ними, а там, на месте, выяснится, что девица уже сделала ноги.

Да что перед собой-то темнить! Во всех вариантах хураловцы живым его уже не отпустят. Все кончено, заключил Советник, и для него, и для матери.

- Ну, о чем задумался, Окунек? - поторопил его Канат.

- Жаль, что еще там, на Минском шоссе, глотку тебе к чертовой матери не перерезал, - заявил уже все для себя решивший балаковец. - Да и двум твоим уродам - тоже.

Хураловский бригадир переглянулся со своими подельниками - мол, что с этим козлом теперь делать будем?

А Анастасия Федоровна вдруг истошно, по-жуткому, завыла. И не только от ужаса происходящего. Она отчетливо поняла, осознала во всей полноте то, о чем подозревала, лежа недвижно в течение четырех лет на кровати, но тщательно скрывала от себя самой: ее любимый сын Витюша - действительно самый настоящий бандит, и все слухи о его криминальной деятельности, доходившие до нее еще до болезни, - правда. Подумать только, она, потомственная русская учительница, интеллигентка в пятом колене - еще ее прапрабабушка "ходила в народ"! - жила на деньги, добытые неправедным, преступным путем!

Советник понимал, что происходит в душе матери, и это ужасало его более всего. Но каким таким чудесным способом прекратить ее и свои страдания? Сейчас самое время покончить с собой, но его пистолет в руках косоглазого Яна...

И тут Окуня пробило. Ведь его не обыскали, он сам отдал пистолет, и, значит, в другом кармане пиджака находится положенная туда еще в Малинине...

- Ну, что ж, придется резать уши, - объявил наконец свое решение Канат и обернулся лицом к Окуню, но увиденное им заставило хураловского бригадира повременить с экзекуцией: у балаковца в одной руке оказалась граната, а в другой - чека. - Блин, что ж ты не обшмонал его, Ян?!

Но "специалист по китайской хирургии" не удостоил своего бугра ответом, он вместе с Тумом уже потихоньку продвигался к дверям.

Окунь ничуть не сомневался, что вся троица покинет квартиру по первому его требованию, поскольку, стоит ему разжать пальцы, в комнате не останется живого места, но теперь, когда мать поняла, кем ее сын является на самом деле, смысла жить он более не видел.