А. Г. Орлов-Чесменский

Не меньшие душевные беспокойства причиняют государыне ее частые припадки боязливой мнительности, сопровождаемые сильным страхом смерти; последнее достаточно видно из того, что не только вообще стараются удалить от нее малейший повод к встрече со страшными образами или к наведению ее на печальные мысли, но даже ради заботливой предосторожности ото всего подобного не дозволяется никому в траурном платье проходить мимо жилых покоев императрицы; и если случается, что кто-нибудь из вельмож и знакомых ей лиц умирает, то смерть эту скрывают от государыни не редко по целым месяцам.

К сказанным двум причинам ее душевных страданий присоединяется, в-третьих, все еще продолжающееся серьезное недовольство ее поведением великого князя и нерасположение к великой княгине, до того очевидные, что ни с тем, ни с другою государыня не имеет почти никаких сношений, и вот уже более трех месяцев, как на деле она не вела с ними никакой отдельной беседы…

Среди этой нестройной совокупности такого рода лиц и обстоятельств граф Иван Шувалов сохраняет власть и почет, более точное и близкое наименование для коих, как в отношении их объема, так и относительно тех правил, которые определяют у него их употребление, — конечно, придумать нелегко.

Из донесения австрийского посланника в Петербурге графа Мерси д’Аржанто. 11 ноября 1761. Из Венского Дворцового Государственного архива

ПЕТЕРБУРГ Императорский дворец на Мойке, апартаменты великой княгини Е. Р. Дашкова, горничная Катерина Ивановна, великая княгиня Екатерина Алексеевна

— Катерина Ивановна…

— Боже мой, кто так поздно? Кто это?

— Это я, княгиня Дашкова, не пугайтесь. Что великая княгиня?

— Ее императорское высочество давно в постели.

— Но я видела свет в окне, и передо мной кто-то вышел из дверей. Только это позволило мне набраться смелости…

— Вероятно, это был кто-то с половины его императорского высочества. Я не слышала никаких шагов.

— Но его императорское высочество все еще в Ораниенбауме. Впрочем, какое это имеет значение. Я прошу вас немедленно доложить ее императорскому высочеству о моем приходе. Это важно, Катерина Ивановна. Так и скажите великой княгине — чрезвычайно важно.

— Ваше сиятельство, вы в спальном платье. Тогда я не буду принимать у вас шубу — вы застудитесь. Здесь сквозняки.

— Не заботьтесь обо мне, лучше поспешите к великой княгине.

— Екатерина Романовна, глазам своим не верю! Что могло вас заставить в столь поздний час пренебречь своим здоровьем…

— Только забота о вашей судьбе, ваше императорское высочество. Сегодня дядюшка канцлер еще раз подтвердил: состояние государыни час от часу ухудшается. Доктора уверены, что конец близок. Слишком близок, если считать, что завещание так и не появилось, да и кто знает, в вашу ли пользу оно бы было. Здесь столько людей с совершенно отличными интересами.

— Это ужасно, мой друг, и наполняет мое сердце отчаянием. Каждая смерть не может не поражать сердца, но государыни…

— Не будем рассуждать на философские темы, ваше императорское высочество. На это не осталось времени. Надо действовать! Немедленно действовать!

— Действовать? Как действовать? Что вы имеете в виду?

— Вы должны обеспечить себе императорскую власть.

— Мой Бог, ничто подобное никогда не приходило мне в голову. Что за идея, милая княгиня?

— Не приходило вам в голову? А сколько часов мы обсуждали идеи просвещенной монархии, строили такие великолепные планы? Вы относите это к воздушным замкам?

— Но такими мечтаниями всю свою жизнь занимаются философы с утра до ночи — не более того.