А.Громова, А.Днепров, Г.Альтов, И.Варшавский

– Вскройте, только осторожнее, - приказал Куклинг. Этот ящик был значительно легче других и меньше размером. В нем оказались плотно спрессованные древесные опилки, а посредине - пакет, обмотанный войлоком и вощёной бумагой. То, что предстало перед нашими глазами, оказалось диковинным по своему виду прибором.

С первого взгляда он напоминал большую металлическую детскую игрушку, сделанную в виде обыкновенного краба. Однако это был не просто краб. Кроме шести больших членистых лап, впереди были ещё две пары тонких лапок-щупалец, упрятанных своими концами в чехол, напоминавший выдвинутую вперёд полураскрытую пасть уродливого животного. На спине краба в углублении поблёскивало небольшое параболическое зеркальце из полированного металла, с темно-красным кристаллом в центре. В отличие от краба у этого было две пары глаз - спереди и сзади.

В недоумении я смотрел на эту штуку.

– Нравится? - после долгого молчания спросил меня Куклинг.

Я пожал плечами:

– Похоже на то, что мы действительно приехали сюда играть в кубики и детские игрушки.

– Это опасная игрушка, - самодовольно произнёс Куклинг. - Сейчас вы увидите. Поднимите его и поставьте на песок.

Краб оказался лёгким, весом не более трех килограммов. На песке он стоял довольно устойчиво.

– Ну и что дальше? - спросил я инженера иронически.

– А вот подождём, пусть немного погреется.

Мы сели на песок и стали смотреть на металлического уродца. Минуты через две я заметил; что зеркальце на его спине медленно поворачивается в сторону солнца.

– Ого, он, кажется, оживает! - воскликнул я и встал на ноги. Когда я поднимался, моя тень случайно упала на механизм, и краб вдруг быстро засеменил лапами и выскочил снова на солнце. От неожиданности я сделал громадный прыжок в сторону.

– Вот вам и игрушка! - расхохотался Куклинг. - Что, испугались?

Я вытер потный лоб.

– Скажите мне ради бога, Куклинг, что мы с ним будем здесь делать? Зачем мы сюда приехали?

Куклинг тоже встал и, подойдя ко мне, уже серьёзным голосом сказал:

– Проверить теорию Дарвина.

– Да, но ведь это биологическая теория, теория естественного отбора, эволюции и так далее… - бормотал я.

– Вот именно. Кстати, смотрите, наш герой пошёл пить воду!

Я был поражён. Игрушка подползла к берегу и, опустив хоботок, очевидно, втягивала в себя воду. Закончив пить, она снова выползла на солнце и неподвижно застыла.

Я смотрел на эту маленькую машину и почувствовал к ней странное отвращение, смешанное со страхом. На мгновение мне показалось, что неуклюжий игрушечный краб чем-то напоминает самого Куклинга.

– Это вы его придумали? - спросил я инженера после некоторого молчания.

– Угу, - промычал он и растянулся на песке. Я тоже лёг и молча уставился на странный прибор. Теперь он казался совершенно безжизненным. Я подполз к нему ближе и стал рассматривать. Спина краба представляла собой поверхность полуцилиндра, с плоскими днищами спереди и сзади. В них-то и находились по два отверстия, напоминавшие глаза. Это впечатление усиливалось тем, что за отверстиями в глубине корпуса блестели кристаллы. Под корпусом краба виднелась плоская платформа-брюшко. Немного выше уровня платформы изнутри выходили три пары больших и две пары малых членистых клешнёй. Нутро краба разглядеть не удавалось. Глядя на эту игрушку, я старался понять, почему адмиралтейство придавало ей такое большое значение, что снарядило специальный корабль для поездки на остров.

Куклинг и я продолжали лежать на песке, каждый занятый своими мыслями, пока солнце не спустилось над горизонтом настолько низко, что тень от росших вдали кустарников коснулась металлического краба. Как только это произошло, он легонько двинулся и снова выполз на солнце. Но тень настигла его и там. И тогда наш краб пополз вдоль берега, опускаясь все ниже и ниже к воде, все ещё освещённый солнцем. Казалось, ему во что бы то ни стало нужно было оставаться освещённым солнечными лучами.

Мы встали и пошли за медленно двигающейся машиной. Так мы постепенно обходили остров, пока, наконец, не оказались на его западной стороне.

Здесь почти у самого берега была навалена груда металлических брусков. Когда краб оказался от неё на расстоянии около десяти шагов, он вдруг, как бы забыв о солнце, стремительно помчался к ней и застыл возле одного из медных брусков. Его клешни быстро двигались.

Куклинг тронул меня за руку и сказал:

– Сейчас идёмте к палатке. Интересное будет завтра утром.

В палатке мы молча поужинали и завернулись в лёгкие фланелевые одеяла. Мне показалось, что Куклинг был доволен тем, что я не задавал ему никаких вопросов. Перед тем как уснуть, я услышал, как он ворочался с боку на бок и иногда хихикал. Значит, он знал что-то такое, чего никто не знал. Почему-то я начинал его ненавидеть.

2

Рано утром следующего дня я пошёл купаться. Вода была тёплая, и я долго плавал в море, любуясь, как на востоке, над едва искажённой широкими волнами гладью воды, разгоралась пурпурная заря. Когда я вернулся к нашему пристанищу и вошёл в палатку, военного инженера там уже не было.