А я дура пятая!

Кузьма не хотел спать, ему хотелось закрыть глаза и вспоминать Карину, ее лицо, ее голос, руки… «Глаза у нее карие, яркие… И вся она очень яркая, и еще есть в ней что-то отчаянное, даже хулиганское, с такой женщиной не соскучишься. А при этом она добрая… добрая самаритянка… И если бы не пожар в Буткееве, вполне реально, что она пригласила бы меня к себе… и я бы снял с нее это чудесное платье и все, что там под ним есть, целовал бы ее тело, пахнущее лавандой… Я так люблю этот запах лаванды… А утром я проснулся бы первым и смотрел на нее спящую… И принес бы ей кофе в постель… А она обняла бы меня и шепнула, что ей никогда и ни с кем не было так хорошо… Стоп! – сказал он себе. – Она вдова, и говорят, безумно любила мужа, а муж у нее был знаменитый режиссер, с мировым именем, а ты, Кузьма, чем похвастаться можешь? Агрокомплексом? Доморощенными сырами? Ну, положим, мне есть чем похвастаться. Мой агрокомплекс – один из лучших в стране, если не лучший. И вообще, при чем тут все? Мы с ней среди толпы людей вдруг оказались в звездолете, а это дороже и важнее всего… Ее знаменитый муж умер пять лет назад, она молодая, интересная женщина… Как она сказала, что предпочла бы оказаться со мной не в звездолете, потому что там скафандры… То есть она в тот момент тоже хотела, чтобы я снял с нее это дивное платье… и все, что под ним… Вот приедет в Питер, и сколько бы на ней одежды не было в соответствии с питерской погодой… И нечего комплексовать. Нет у меня в связи с ней никаких комплексов и не будет. Только агрокомплекс! И все!»

Заснуть ему не удалось. Тогда он написал Карине: «К счастью, все оказалось не так страшно. Жертв нет. Но мое присутствие все же необходимо. Мечтаю оказаться на необитаемом острове. К чертям скафандры и все остальное! Жду в Питере. Вырваться в Москву раньше не получится».

Ответ пришел очень скоро.

«Начинаю плести юбочку из пальмовых листьев!»

Он задохнулся от восторга. Вот это женщина!

Он написал:

«Это лишнее!»

Она тут же ответила:

«Согласна, тогда плету циновку. Если вспомнить Пенелопу, женщины в разлуке всегда занимаются каким-то рукоделием!»

«А мужчины?» – спросил он.

Ответ пришел немедленно:

«Рукоблудием!»

Он так хохотал, что Степаныч смотрел на него с недоумением.

Он написал:

«Моя обожаемая хулиганка! Пожалуй, сплети все-таки юбочку, чтобы мне было что с тебя сорвать!»

«Тогда и для тебя сплету набедренную повязку, с той же целью».

«Я балдею!»

«И я!»

* * *

Этот обмен эсэмэсками привел меня в восторг! Вот он какой! То, что надо! Мы с ним на одной волне. Как было с Лёней! Нет, я не буду сейчас предаваться воспоминаниям. Я готова к новой жизни! А ведь мне казалось, что второй раз такого совпадения просто не может быть… И я обязательно поеду в Питер. Но я сама закажу себе гостиницу, а то он, чего доброго, разорится на «Европейскую» или «Асторию», ни к чему это. И билеты сама куплю. И утром, не откладывая дело в долгий ящик, я включила компьютер и нашла себе гостиницу на задах Казанского собора и заказала номер на трое суток. И купила билеты на «Сапсан», на девять сорок утра. И отправила Кузьме сообщение: «Отель и билеты заказала. Встречай!»

Ответа пришлось ждать часа три. Я вся извелась. Видимо, он здорово занят. Но вот, наконец, сообщение от него:

«Счастлив! Юбочка и повязка готовы?»

«Главное, что я готова!»

«Ты – чудо! Прости задержку с ответом. Был жутко занят. Но три дня освобожу полностью. Держись! Эх, прокачу! Буду целовать тебя под Певческим мостом!»

«Почему именно под ним?»

«Это самый широкий мост Петербурга!»

«Поняла!»

Меня так распирало от восторга, что я не выдержала и позвонила Тоньке. Я знала, что Кирилл увез их дочку к своей маме в Евпаторию, и Тонька наслаждается свободой, а свекровь свою не слишком любит, как, впрочем, и та ее.

– Тонь, привет! Чем занимаешься?

– Да вот тюль простирала, шкаф разобрала. А что?

– Тонька, я, кажется, влюбилась!

– В Ключникова, да?

– Господи, с чего ты взяла?

– А в кого? Ой, Каринка, подожди, я не хочу по телефону! Давай словим кайф, встретимся в кафешке, съедим что-нибудь вредненькое и ты мне все расскажешь! Идет?

– Идет!

Я обрадовалась, тем более что дома у меня есть было нечего.

– …Каринка, да ты вся светишься! – обняла меня Тонька. – Как я за тебя рада! Наконец-то! Как его звать?

– Кузьма!

– Шутишь?

– Да почему? Кузьма Филиппович Брагин.

– Ну что это за имя? – огорчилась Тонька. – Просто кузькина мать…

– А мне нравится! Кузя, Кузенька, хорошо!

– Хорошо для большого толстого кота!

– Да ну тебя, Тонька!

– Ладно. Сейчас закажем вредненькое, и ты мне все подробно расскажешь!

Мы заказали грибы с жареной картошкой и кофе с мороженым.

– Рассказывай!

Я рассказала.

– Ну ни фига себе! И ты вот прямо сразу стала его шмотье собирать?

– Я его только складывала.

– Ну надо же… А что это за баба?

– Я ее не знаю.

– Ну так узнай, а то она тебе еще крови попортит!

– С чего бы это? Она же его выгнала!

– Выгнать-то выгнала, но ведь не рассчитывала, что его прямо сразу подберут. А он хорош?