А я леплю горбатого

«Ну, просто ничего подозрительного. — Я бессильно опустила руки и уселась прямо на пол перед бельевым шкафом. — Этого просто не может быть!» Еще с детства я привыкла, что в шкафах моих родственников и знакомых всегда можно было отыскать много интересного: кто заталкивает в белье пачки табака и упаковки мыла, спасаясь от моли, кто прячет деньги в стопках глаженого белья… А здесь — ничего подобного! То есть шкаф служил Сосновскому только по прямому назначению, что русскому человеку вообще было несвойственно.

Но одно, казалось, незначительное обстоятельство привлекло мое внимание: зеркало и туалетный столик содержались в идеальной чистоте. «Прямо кисейная барышня! — фыркнула я, представляя, как Сосновский каждое утро мажется тут кремами и расчесывает свою роскошную шевелюру… — Стоп! Нечто похожее я уже где-то видела…» Я повнимательнее взглянула на расческу и замерла: точно такие же черные волосы нашел фотограф в ванной Владимирцевых в день убийства.

Не успела я собраться с мыслями, как поспешила в кухню на зов Виктора.

— Вот. — Без лишних слов он протянул мне плоскогубцы.

— Зачем? — удивилась я, потому что в наш первоначальный замысел не входило глубокое обследование квартиры.

Сияющие радостью глаза коллеги заставили меня в этом усомниться. «Может, планы изменились? Но почему?» — подумала я, уставившись на инструмент и стараясь пока не углубляться в психологические изыски, которые нам ничем помочь не могли.

— С дачи Журавлевых, — пояснил мне фотограф, сжимая рукой в резиновой перчатке плоскогубцы, на первый взгляд — самые обыкновенные.

Только приглядевшись, я заметила перламутровые ручки и вспомнила целый ящик подобных инструментов в кладовке Журавлевых. «Значит, именно ими наш знакомый подсоединил электрические провода к крану в ванной комнате Геннадия Владимирцева!» — подумала я, ощутив торжество справедливости, когда Виктор опустил ценную улику.., но почему-то не в полиэтиленовый пакет, а на место под раковиной, где она и лежала. Впрочем, взять плоскогубцы с собой мы просто не могли — наше незаконное проникновение в квартиру скомпрометировало бы не только нас, но и весь коллектив газеты.

Меня утешало только то, что отсутствие инструмента с перламутровой ручкой в дачном арсенале Журавлевых можно легко установить. Наличие же их в квартире Сосновского наведет следствие на совершенно определенные мысли. «Они просто обязаны были находиться именно здесь», — подумала я, слегка улыбнувшись успеху.

Получив таким образом неоспоримые доказательства, теперь я уже не сомневалась, что Ярослав Всеволодович не только был причастен к убийству своего шефа, но и являлся его прямым участником и непосредственным исполнителем. «Скорее всего считал себя в полной безопасности и не торопился даже избавиться от этой улики», — усмехнулась я, поражаясь такой наглости бывшего секретаря депутата.

Теперь только оставалось узнать, какие действия предпринял Ярослав. «Заявление Инги его насторожит, и он запаникует, — не сомневалась я. — Может быть, даже невольно выдаст организатора всей этой заварухи. Но милиции нужно от Сосновского только чистосердечное признание», — напомнила я себе, когда Виктор на предельной скорости мчал нас до дома Владимирцевых, где теперь находились остальные сотрудники нашей газеты. Взглянув на часы, я с удивлением отметила, что первый этап нашей совместной операции мы успели завершить всего за двадцать минут.

С виду ни дом, ни подъезд существенно не изменились, вот только в воздухе витала какая-то нервозность. Задерживаться на улице не имело смысла, поэтому, припарковав машину подальше от подъезда, мы с Виктором на одном дыхании преодолели расстояние до квартиры Владимирцевых. Когда Елена Каверина открыла нам дверь, мы вздохнули и тут же снова включились в работу. Теперь необходимо было поговорить со следователем, который страдал от бездействия, поэтому, едва кивнув в знак приветствия, я бросилась к телефону и набрала знакомый номер:

— Евгений Викторович, у нас есть новые факты!

Когда я объяснила майору его роль, он удивился и засомневался в целесообразности обыска. Но рассекретить источник информации я, естественно, не могла, поэтому следователю приходилось верить мне на слово.

— В квартире Сосновского действительно должны находиться важные улики, — уверяла я его. — Если вы не поторопитесь, он может опередить вас и все уничтожить. К тому же во всей этой истории не исключен и политический след.

Евгений Викторович наконец понял серьезность ситуации, пообещав немедленно заняться ордером на обыск квартиры Ярослава Сосновского. Однако все же выругался из-за моего нежелания объяснить подробности. Впрочем, когда я сослалась на журналистскую тайну, он окончательно понял, что ничего не добьется, и пообещал разобраться со мной позже. «А после нас — хоть потоп!» — подумала я, прекрасно понимая, что время выиграно и механизм правосудия приведен в действие.

— Очень злился? — спросила Маринка, когда я рассказала ей об этом телефонном разговоре.