А я верну тебе свободу

Его заставляли труп из багажника вынимать и тащить в лес?

— А если скажет? Ведь кто-то может и поверить. А если он привезет милицию на то место? Если он его запомнил?

— Пусть привозит, — невозмутимо сказал Сергей.

— Да ты в своем уме?! — заорала я.

— Юленька, не лезь туда, куда тебя не просят, — спокойно заявил Сергей. — Ты получила баксы? Если мало — скажи.

Я расстегнула сумку. Сергей, знавший меня неплохо, явно понял, что я готова швырнуть в него доллары, и тут же заметил, что швыряться баксами не следует, они мне еще пригодятся.

— На оплату услуг адвоката? — процедила я.

— Зачем тебе адвокат? Ну если только с издательством судиться или с телеканалом, или лично с Новиковым и денег больше требовать, — Серега хохотнул. — Забудь обо всем.

— О чем именно? — уточнила я.

— Вот это уже другой разговор. Никаких трупов у меня в багажнике не было и быть не могло.

Сергей помолчал немного и процедил:

— Я убью ту суку, которая его туда запихала.

Я молчала, ожидая продолжения. Оно не замедлило последовать:

— Мы провели вместе весь вечер и ночь. Ах да, ты еще успела пообщаться с тестюшкой. Значит, мы немного поругались, ты вспылила, а после общения с тестюшкой решила, что тебе все-таки лучше провести остаток ночи со мной.

Утром мы поехали мириться… Сейчас подумаю, куда лучше: к тебе или ко мне?

— Да уж покажи мне свое новое гнездышко, — сказала я с ехидством.

— Ради Бога.

Гнездышко оказалось двухкомнатной квартирой, комнаты были расположены на противоположных концах коридора. В центре имелось ответвление, ведущее в кухню. В нем же располагались удобства. Коридор был широким и длинным. Ремонт тут делали совсем недавно и вбухали в него много денег Квартира была обставлена роскошно, но безвкусно. Сразу чувствовался нежилой дух: отсутствовали милые безделушки, сувениры, цветы в горшках и все то, что встречается там, где давно и постоянно живут люди.

— Можешь лечь поспать. Мне нужно позвонить, а потом, наверное, сгонять в одно место.

— Заснешь тут, пожалуй, после всего, — буркнула я и отправилась в душ.

Когда вышла, обернувшись большим махровым полотенцем, Сергей брился.

— Я сейчас уеду часа на два. Потом отвезу тебя домой. Трубку не снимай. У тебя сотовый с собой?

Я кивнула.

— Пожалуйста, звони по нему. Я скоро.

Он в самом деле уехал, а я отправилась в спальню и не заметила, как заснула.

* * *

Короткую юбку я надела, поверх — легкий плащик, чтобы не светить ногами, пока не требуется, и не искушать, кого не надо. Насчет высоты каблуков задумалась… На высоком неудобно вести машину. Остановилась на пятисантиметровом.

Старший проповедник (или как он там у них называется) при виде меня (когда ветер, гуляющий на Арсенальной набережной, откинул в сторону полу плаща) демонстративно кашлянул.

— Мне один старый рецидивист посоветовал так одеться, — пояснила я с милой улыбкой.

Старший проповедник опять кашлянул и скрыл улыбку в бородке.

Я до последней минуты не знала, попадем ли мы в камеры или нет. На всякий случай у меня была приготовлена для Сереги еще одна малява.

Ее-то я уж как-нибудь скину, но мне так хотелось увидеть его самого…

Мы попали. И я смогла увидеть его…

* * *

— Опять каких-то проповедников несет, — обсуждали сокамерники. Приватизатор (внешне напоминающий одного известного государственного деятеля), который чалился в «Крестах» больше года, несмотря на то что писал письма во всевозможные инстанции, включая своего «крестного», благодаря сходству с которым и получил погоняло, даже не мог точно сказать, какие они по счету за этот год.

А потом дверь в камеру распахнулась и появилось видение. Наступило гробовое молчание, мужчины закрывали и снова открывали глаза, чтобы удостовериться: видение на самом деле состоит из плоти и крови…

— Господа, вы не будете возражать против съемки? — спросила Юлька, демонстрируя свои обалденные ноги. — Американские проповедники привезли вам благотворительную помощь и желали бы взглянуть на условия содержания. Они также хотят знать, чего вам недостает. Их благотворительная миссия готова оказать посильное содействие в улучшении условий содержания заключенных в российских тюрьмах и следственных изоляторах.

Против съемки не возражал никто, причем Юлька обратилась к каждому лично. Все кивали, глядя на Юлькины ноги. Сергей был, пожалуй, единственным, кто поднял взгляд на ее лицо.

Юлька ему незаметно подмигнула. Потом на ее глаза навернулись слезы, но она быстро взяла себя в руки и тут же сунула микрофон под нос Приватизатору, оказавшемуся к ней ближе всего.

Приватизатор, несколько минут назад хаявший иностранных проповедников на чем свет стоит, выдал благодарственную речь, достойную своего «крестного» (но тот никогда так искренне не благодарил ни Международный валютный фонд, ни Международный банк реконструкции и развития, ни прочие организации), долго тряс руку старшему в группе от имени всего спецконтингента, правда, в процессе чуть не окосел. Юлька-то стояла сбоку, давая указания оператору.

А потом был ее прощальный взгляд… Но это был взгляд, дающий надежду.