А я верну тебе свободу

— От сумы и от тюрьмы никто не застрахован, тем более в нашей стране, где по статистике каждый третий мужчина сидел.[8]

— Но это такой позор… Боже, разве я могла когда-то предположить, что мой мальчик станет убийцей?

— Анна Павловна! — взвыла я. — Вы что, не собираетесь ему даже передачки носить?

— Нет-нет, что ты. Юля! Обязательно. Но, может, ты… Я думала… Я как раз хотела тебя попросить. Я тебе все оплачу. Все соберу.

— Я сегодня положу ему деньги на лицевой счет, — твердым голосом сказала я, — а вы завтра отправляйтесь стоять в очереди. Хотя бы потому, что вы на пенсии, а я работаю.

— А там очереди?

— Еще какие. Четыре окна на примерно восемь с половиной тысяч человек.[9] Правда, очередь можно купить. Наши бабульки подзарабатывают. Постараюсь сегодня узнать, сколько стоит очередь. Раньше как-то не требовалось.

— Ничего, я постою, — перебила меня Анна Павловна, потом спросила:

— Юленька, а там холодильники есть?

— Есть. Но не у всех. Девять на 855 камер.[10] В любом случае у вас скоропортящиеся продукты не примут. Я же вам уже сказала, что взять.

— А вообще какие ограничения?

— Скоропортящиеся продукты, алкоголь, наркотики, оружие. Анна Павловна, в очереди постоите — там вам все расскажут подробно.

И дадут массу практических советов. Главное: не тушуйтесь, продолжала я. — Даже если и встретите кого-то из знакомых? Ну и что? Сергей просто находится под следствием, и его, скорее всего, оправдают. Вы же, кажется, сами говорили мне, что он не мог никого убить?

Я вспомнила свой предыдущий разговор с Анной Павловной. Тогда основной мыслью было «недоразумение».

— Мы с отцом подумали… Как же оправдают?.. И адвокат звонил… Он сказал, что дело серьезное. Сережа, оказывается…

«Что там наплел этот адвокат?! Это Колобов его науськал?!»

— Адвокат сказал, что против Сережи неопровержимые доказательства. Он объяснил, как было дело…

— Вы хоть знаете, что кто-то испортил Сергею машину и именно поэтому произошла авария?

Анна Павловна об этом впервые слышала.

Но мне сейчас было некогда с ней долго разговаривать, тем более она меня раздражала. Единственный сын в тюрьме, а она тут об общественном мнении беспокоится, Вернее, о мнении своих подружек. Да плевать и на мнение, и на подружек! Сын-то важнее, даже если он и убийца. Он же все равно твой сын, что бы он ни совершил. Не он первый, не он последний оказался по ту сторону забора. Ведь человеку, находящемуся там, так нужна поддержка родственников и друзей. До чего еще может додуматься Анна Павловна, сидя в четырех стенах, я не представляла, но решила, что вечером надо будет к ней заскочить.

Я села в машину и вначале поехала на Арсенальную набережную. Машину поставила на некотором удалении от цели и пошла пешком к комплексу из красного кирпича, главному творению классика тюремного зодчества Антония Томишко,[11] австрийца по происхождению, принявшего российское подданство в Санкт-Петербурге, где учился несколько лет.

На прием к начальнику «Крестов» я опоздала, он был с одиннадцати до двенадцати утра, а вот положить деньги на лицевой счет смогу в два часа. Ждать осталось недолго. В пятое окно, где их принимают, очереди не было, не то что в четыре других… Весь зал был забит народом с сумками и сетками, в нем стоял тихий гул. В основном, тут собрались женщины, причем самого разного возраста и, судя по одежде, достатка. Мужчин я увидела лишь двух, обоих где-то в возрасте около пятидесяти. Кто-то просто стоял, тупо глядя в одну точку, кто-то читал, но основная масса переговаривалась с товарищами по несчастью.

Дожидаясь начала приема денег (к двум еще подтянулся народ, но все равно не в таком количестве, как в другие окна), я изучила список продуктов из магазина для спецконтингента, которые они могут покупать по безналичному расчету. Для этого и кладутся деньги. Родственник (и просто знакомый) также может заказать определенные продукты и оплатить их, а не класть деньги на счет. Система пользуется популярностью. Тюремной баландой-то сыт не будешь, учитывая, что государство на питание заключенного выделяет пятнадцать рублей в день. Хотя если бы мы выполнили требования Совета Европы, когда туда вступали, желающих сесть у нас в тюрьму, возможно, оказалось бы великое множество: европейцы требовали, чтобы нашим государством на содержание каждого заключенного выделялось по десять долларов в день. Ученым бы столько платить, врачам и учителям. И журналистам.

Признаться, я ожидала, что цены тут заоблачные, но была приятно удивлена. Продукты предлагались по цене ларька, а не супермаркета.[12] Список был довольно длинным, также указывалось, что спецконтингент может ежедневно заказывать свежую выпечку.