А я верну тебе свободу

Затем я направила луч на лицо братка (у него, правда, эту часть тела следовало назвать по-другому). Он тут же опять застонал, а Алла неприкованной к шесту рукой мгновенно схватила его за короткие волосы и со всей силы шарахнула головой об пол. Стоны опять прекратились.

Я подскочила к Алле и прошипела:

— Что ты делаешь?

— Ой, а ты кто? — спросила она.

Я поняла, что она не видит меня в темноте — ведь луч я направляю на нее, сама оставаясь за чертой света, а голос мой она, конечно, не помнит. Я представилась.

— Юлька? Правда, ты? Ты меня вытащишь отсюда? Вот уж не думала, что ты придешь меня спасать. Ты, из всех людей…

Расспрашивать Аллу о том, как она сюда попала, было некогда. А вдруг Витька и компания проснутся? Тогда и нам с Татьяной быть прикованными к шесту. Снова тут сидеть не хотелось. Тем более кружком.

— Таня! — шепотом позвала я. — Иди сюда!

Соседка тут же нарисовалась и приблизилась к Алле. Я их представила друг другу.

— Девчонки, спасите меня! — взмолилась Алла. Татьяна на «девчонку» не тянула уже лет двадцать пять, у нее дочь в возрасте Аллы, но бедственным Аллиным положением прониклась.

— Юлька, как наручники снимают? Тебе лучше знать.

— Ключ нужен, — ответила я.

— Где его взять-то? — хмыкнула Татьяна. — Ищи проволочку. Или хотя бы веточку какую-нибудь небольшую, но крепенькую.

Я вышла из сарая, оставив дам вдвоем. Алла уже жаловалась Татьяне на то, как «этот боров» к ней приставал, хотя и клятвенно обещал Витьке, что пальцем ее не тронет, а наоборот, будет охранять от змей.

Поскольку я освещала себе дорогу фонариком, по пути осветила и стены и перед дверью, ведущей на улицу. Увидела небольшую планочку с гвоздиками, на которых висели несколько ключей и запасная пара наручников, любезно оставленная каким-то доброжелателем. Я прихватила все ключи (хотя некоторые явно были не от наручников), а также запасную пару «браслетов». Воровать, конечно, нехорошо, но мне они вполне могут пригодиться в ближайшем будущем. Возьму как компенсацию морального ущерба от пребывания в этом месте не по собственному желанию.

К дамам и лежащему без движения молодцу вернулась с наручниками и ключами, что вызвало у Аллы бурю восторга. Татьяна тут же начала подбирать ключ к наручникам, которыми одна Аллина рука была прикована к шесту. Подобрала довольно быстро и Креницкую освободила. Мы попросили ее не выражать радость слишком громко, чтобы, не дай Бог, не разбудить никого из хозяев и Витьку с приятелем.

Но оставался вопрос: что делать с лежащим без сознания парнем? Татьяна предложила оставить ему ключ, который подойдет к его наручнику, остальные же ключи прихватить с собой — пусть гады помучаются. Я возразила — в смысле остальных ключей. Они ведь принадлежат дедуле с бабулей, а мне их обижать не хотелось. Лучше оставить все ключи рядом с парнем. Тогда наша совесть будет чиста. Если он смотается — значит, ему повезло.

Я прихватила запасные наручники, Алла взяла свои («На память»), и мы быстренько покинули сарай с бесчувственным парнем. Алла пока вопросов не задавала, мы тоже. Она вела себя тихо, точно выполняла указания старших.

Мы довольно быстро добрались до спрятанной в кустах машины, загрузились в нее и помчались в город.

По пути Алла рассказала нам о том, как оказалась в деревне, Ей позвонил Костолом — тот парень, которого она нещадно била головой об пол. Костолом предложил встретиться на нейтральной территории, так как «есть дело, которое перетереть надо». Алла поехала.

— А ты так к любому мужику срываешься? — удивилась Татьяна. — Мало ли таких Костоломов…;

— Конечно нет! — возмутилась Алла. — Но он был приближенным моего отца. Папа ему доверял, давал разные поручения… И Костолом на пару со Слоном обычно с ними справлялись.

А тут отец умер и… Костолом-то понимал, кто унаследует фирму, и мог предложить стать моим телохранителем. И просто предложить свою защиту, так как я дочь своего отца. Или сообщить какую-то важную информацию. В общем, для меня не было вопроса ехать — не ехать.

Я поехала. Но он оказался сволочью.

На оговоренном месте Аллу ждал совсем не Костолом, а парни Колобова, которые ее скрутили, поднесли к носу тряпку, смоченную какой-то дрянью, а затем, бесчувственную, доставили к шесту.

Когда Алла очнулась, то первыми увидела две знакомые рожи — Костолома и Слона, которые томились в том же сарае. Они, правда, брызгали ей в лицо холодной водичкой из банки, стараясь привести в чувство, и всячески проявляли заботу, но Алла была страшно зла на Костолома. Он пытался объяснить, что звонил под дулом пистолета, направленного ему даже не в грудь, а в более важную для мужчины часть тела. Эта самая часть была Костолому дороже хозяйской дочки, и он не мог позволить себе ее лишиться.