А как там дела?

Я ехал по пустынной дороге, редкие городки попадались на пути. Глаза слипались. Кофе, купленный сто километров назад, давно был выпит. Хотелось лечь на руль, закрыть глаза и ни о чем не думать. В этот момент фары осветили женскую фигуру, стоявшую на холоде в летнем, развевающемся на ветру платье. Я невольно бросил взгляд на термометр – минус 25. И я нажал на тормоз. Она села рядом. У нее были длинные вьющиеся волосы, белые, как будто присыпанные инеем, плавно спадающие на белое платье. В руках она держала бумажную коробку.

«Что вы тут забыли?» – спросил я по-английски. Женщина промолчала. Я повторил вопрос по-чешски. Ответа не было. Тогда я спросил: «Вы говорите по-русски?».

Женщина кивнула головой. Я рассмеялся. «Здорово! Не ожидал, что встречу соотечественницу. Может быть, включить сильнее обогрев?». Она покачала головой. В голове пронеслось: «Немая?». Женщина стала развязывать ленты на коробке. В коробке лежал торт, усыпанный клубникой.

«Какая красота», – вырвалось у меня. Женщина улыбнулась. В тот момент она показалось мне самым прекрасным созданием на земле. Она протянула мне кусок торта. Остановившись на обочине дороги, я стал поглощать торт, я все ел и ел свежую клубнику с восхитительным белым кремом, и, кажется, съел все. Она просто смотрела на меня и ничего не говорила. Когда я доел, она открыла рот и произнесла: «Вам понравился торт?».

«Да», – смущенно сказал я. «Вы не могли бы оставить отзыв?», – сказала она.

«Отзыв?» – переспросил я.

«Отзыв и поставить оценку, если вас не затруднит, конечно», – сказала она, аккуратно сложив коробку так, что та уместилась на ладони.

«Хорошо, то есть отлично. Отличный отзыв и отличная оценка», – сказал я как-то не очень уверенно, и она прочитала удивление в моих глазах.

«Спасибо, наша кондитерская очень ценит ваше мнение и то, что вы уделили нам время».

«Вы таким странным образом собираете отзывы?», – только и смог произнести я.

«Да. Нам важно, как в вашем веке отнеслись бы к нашей продукции. Простите, мне надо идти», – и она открыла дверь.

«Где я могу вас найти?», – закричал я вслед. Она обернулась.

«В кондитерской на Грушевой улице», – сказала она и вышла. Я закричал: «Как я смогу ее найти?» Она снова обернулась.

«По карте. Только ее построят через сто лет», – прокричала она и исчезла.

* * *

Хотел я купить лампу Вагенфельда. Нашел по приемлемой стоимости и решил заказать. Но зачем заказывать одну? Надо заказать две. Поставить на тумбочки рядом с диваном. Долго сидел, думал, пошел за банковской картой. В это время в дверь раздался звонок. На пороге стоял человек. Он вынул из сумки, перевешенной через плечо, письмо и сказал: «Расписываться не надо». И ушел. Я с недоумением посмотрел на бумажный конверт. На нем были нарисованы красные сердечки. Как старомодно, но мило. Бумага. Я открыл. «Мой дорогой». Интересное начало. «Мой дорогой. Я всего лишь призрак, но очень прошу тебя не покупать лампу Вагенфельда. Я живу в этом доме больше ста лет и очень хочу, чтобы никто не нарушал моего покоя. Я не люблю ничего, сделанного в Баухаусе. О, этот колледж невыносимых скептиков дизайна. Нет, мой дорогой. Здесь все было и будет в цветочек». Не то, чтобы я испугался, но холодок пробежал у меня по спине. Призрак, не любящий дизайн. Женщина, называющая меня «мой дорогой» и, возможно, сидящая сейчас со мной на этом диване. Был, конечно, шанс, что она очень красивая. Кто же это так надо мной подшутил? Но я замечтался и решил дооформить заказ. В это время раздался хлопок и в доме выключили электричество. В полной тишине, пока я пытался найти свечи, тонкий женский голос воскликнул: «Я же сказала, что мне не нравятся эти лампы». Когда включился свет, я обнаружил, что ноутбук нужно нести в ремонт. Когда я снимал квартиру, меня не предупредили, что я снимаю ее с привидением. Надо будет позвонить хозяйке, пока этот нервный призрак не вздумал сжечь мой модернистский диван. Впрочем, это так по-женски…

* * *