А может?.. (СИ)

— Да, — отозвался Йен. — Эмоции не надо показывать.

— Точно, — ответил Джексон. — В такого рода фотосессиях важно даже не лицо того, кто рекламирует бренд (покупатели и так будут привлечены личностями, задействованными в ней), не его мимика, а пластика. Именно то, как вы встанете, как повернётесь, куда положите руку, будет зависеть то, как на вас будет сидеть одежда и насколько привлекательно и стильно это будет смотреться со стороны. Уловили суть?

Актёры снова закивали.

— Целевая клиентура — люди вашего возраста — 25-35 лет, плюс-минус пять лет, зависит от вкусов и стиля в выборе одежды. Поэтому постарайтесь подумать о том, как должны выглядеть знаменитости, рекламирующие бренд, одежду которого вы, определённо, купили бы, увидев, допустим, билборд с их фото. Ну, вот, пожалуй, и всё, что я хотел сказать. Если есть вопросы, задавайте.

— Нет, — ответили Сомерхолдер и Добрев. — Всё предельно ясно.

— Отлично, — сказал Джексон. — Тогда предлагаю начать.

Время медленно потекло своим чередом. В помещении из-за студийного освещения быстро стало жарко, однако перерывов ребята практически не делали: работа затянула их, и им уже поскорее хотелось увидеть результаты. Фотограф время от времени показывал им получившиеся снимки, и Йен, и Нина, остались ими очень довольны.

Нина, сама того порой не замечая, часто смотрела в сторону Йена, когда Джексон делал одиночные фотографии. В чёрной кожаной куртке, такого же цвета поло, синих джинсах и черных кроссовках с белой подошвой, немного лохматый и с лёгкой щетиной, Сомерхолдер казался ей очень сексуальным и привлекательным. Её восхищало в нём то, как расслабленно он чувствует себя, работая: он постоянно шутил, разговаривал с фотографом, при этом совершенно не мешая съёмке. Что и говорить, в этой индустрии Йен чувствовал себя как рыба в воде. Нина так не могла: она разговаривала с фотографом, организаторами и Йеном в нечастых перерывах, но отвлекаться во время фотосъёмки уже не могла, выглядя предельно сосредоточенно и серьёзно. Впрочем, по качеству фото Нины ничем не уступали снимкам Йена.

Ближе к трём часам дня, когда вовсю светило солнце, как и было задумано, было решено на время переместиться на крышу. Высоты Нина боялась с детства, но виду коллегам не показывала. О её фобии знал только Йен и, увидев, как его бывшая девушка, подойдя к перилам и взглянув вниз, немного задрожала, сказал ей на ухо: «Если очень боишься и не можешь справиться со страхом, я могу в кадре взять тебя за руку, приобнять или ещё что-нибудь. Обыграем, в общем.» Нина была удивлена такой поддержке Йена, но благодарна ему за неё. Она понимала, что это не проявление чувств, а, скорее, дань вежливости, но ей радостно было видеть то, как спокойно он держится рядом с ней. Нравилось всё происходящее и Йену: поначалу он думал, что даже не сможет разговаривать с Ниной без грубости и отвращения, но ему легко с ней работалось. Эти две недели, что они друг с другом не виделись, явно пошли на пользу им обоим, хоть время и не залечило их раны.

В конечном итоге, впрочем, никому никого обнимать не пришлось: фотограф попросил Добрев положить руку на колено Сомерхолдеру, и это, как ни странно, помогло ей успокоиться и отработать «на отлично».

В целом, фотосессия проходила безо всяких проблем и каких-либо задержек, и все задействованные в ней стороны остались довольны проделанной работой. Йен и Нина освободились примерно к восьми часам вечера. Уже собираясь домой, Добрев услышала разговор брюнета — говорил он, по всей видимости, с Полом. Йен говорил громко и много смеялся, хоть и был раздражён.

— Пол, я с этой Эмили ржать не перестаю уже третий день. Клянусь, стабильно по 7-8 звонков, и это я ещё не все считаю! Слава Богу, у нас сегодня с Ниной фотосессия была, я телефон оставил в кармане. Прихожу, в предвкушении просматриваю журнал входящих — рекорд, Уэсли! 11 пропущенных от бабы, с которой я имел неосторожность когда-то переспать и которая, видимо, уже обрисовала себе домик на Гавайях, особняк в Майами, три машины, пятерых общих детей и счастливую жизнь со мной. Что говоришь? Пол, если я с ней переспал по пьяни, это не значит, что у меня к ней есть чувства. Я не люблю всё то, что имею обыкновение трахать, черт побери. Сменю нахрен телефонный номер, надоело уже. Она была так хороша в постели, господи… И оказалась такой дурой. Хватит читать мне нотации, зануда! Я не обещал ей жениться или ещё что-то. Ну да, да, признаюсь, говорил, что перезвоню. Ну, может, я и перезвонил бы. Лет через пять. Может, к тому времени я успел бы соскучиться.