А может?.. (СИ)

— Когда ты наконец отпустишь эту ситуацию? — проговорила Нина. — Йен, я уже сполна расплатилась за свой проступок, поверь. Я почти исчезла из твоей жизни, нас связывает только работа. Что тебе ещё нужно? Поиграть в священника и припомнить мне все мои грехи? Тебе правда доставляет это удовольствие? — с болью в голосе спросила Добрев. — Я встречалась с тобой потому, что я видела в будущем семью с тобой. Я видела себя твоей женой и матерью твоего ребёнка. Через несколько лет.

Сомерхолдер ничего не говорил, а лишь пристально смотрел на Николину. В этот момент они поняли, что им уже совершенно безразличен вопрос, который они хотели обсудить: они оба вернулись к своей боли, полоснув бритвой по, казалось бы, едва начавшей заживать ране. Хоть разговор был не из приятных, прекратить его никто из них не пытался: и Нина, и Йен чувствовали, что всё произошло слишком быстро и оставило между ними тяжёлое гнетущее чувство недосказанности. Им обоим сейчас нужно было выговориться.

— Я думала, что за эти две недели ты хоть немного отойдёшь. Жизнь продолжается, Йен, Солнце по-прежнему светит. Я тоже, как видишь, живу. Попытайся и ты.

Вероятно, Нина не совсем точно выразила свои мысли. Йен понял её слова совершенно по-своему.

— Как у тебя всё просто, Нина, — усмехнулся он. — Не хочу детей? А, к чёрту, пойду, сделаю аборт, не скажу отцу ребёнка, это ведь такая ерунда, правда?

— Просто забудь. — сказала болгарка, уставившись в одну точку, смотря куда-то вдаль, будто бы сквозь Йена. Ей было больно слышать это от человека, при упоминании имени которого её сердце начинало биться так быстро и который сейчас словно всё глубже вонзал в него огромный кинжал. — Перестань мучить и меня, и себя. Освободи от этого нас обоих. Я сама отвечу за свои поступки перед тем, кто выше нас.

Йен опешил. Он несколько секунд, не моргая, смотрел на Николину.

— Забыть… — пробормотал он. — Знаешь… Ты была права, когда просила сказать тебе всё, что я думаю о тебе. Я никогда не сделаю этого за твоей спиной, я скажу тебе в глаза: Нина, ты не шлюха. Ты — сука. Самая настоящая.

Слова Сомерхолдера стали последней каплей для Нины. Она встала из-за стола, подошла к Йену и дала ему звонкую пощёчину, отчего на его щеке в следующую же секунду появился красный след.

— Теперь можешь говорить обо мне всё что угодно, — сказала она.

Нина отсчитала деньги за свой кофе и вышла из ресторана, оставив Йена наедине со своими мыслями.

Впереди их обоих ждало очень нелёгкое лето. Путь к прощению, пониманию, сочувствию и, самое главное, друг к другу Нине и Йену лишь предстояло найти.

====== Глава 14 ======

Для Нины было странным это осознавать, но после ссоры с Йеном она почувствовала какое-то облегчение. Впервые за долгое время она разозлилась на него действительно сильно, и это чувство отвлекло её от ощущения вины перед этим человеком и тоски по нему. Нина не знала, что её взбесило в поведении Йена больше: то ли тот факт, что он якобы рассказал Никки обо всём случившемся и сплетничал о Добрев за её же спиной, то ли то, что Сомерхолдер не преминул в очередной раз напомнить Нине о её проступке и получал нескрываемое удовольствие, видя, как ей больно снова и снова возвращаться к событиям последних дней. Так или иначе, неприятный осадок, оставшийся после конфликта с Сомерхолдером, давал Нине надежду на то, что вскоре она сможет отпустить его и спокойно с ним работать, не сгорая от ревности и не мучаясь от воспоминаний.

К произошедшей истории за всё время отпуска Нина вернулась лишь однажды, когда во время телефонного разговора Кэндис напрямую спросила её, что произошло между ней и Йеном. Нина на удивление спокойно рассказала всё лучшей подруге, чем немало шокировала Акколу: Кэндис, зная эмоциональность Николины, не думала, что она отнесётся к случившемуся так равнодушно, но быть навязчивой и донимать девушку расспросами ей совершенно не хотелось. КэндиКола догадывалась, что между Ниной и Йеном, кроме ссоры в мае произошло ещё что-то, заставившее Добрев пересмотреть своё отношение к нему, но, будучи близкой подругой для них обоих, она желала лишь одного: чтобы всё случившееся не повлияло на их дальнейшую жизнь негативно. Кэндис начало преследовать чувство вины перед Ниной за то, что она решила вмешаться и рассказать Йену о её беременности. Добрев не держала зла на подругу, прекрасно понимая, что та руководствовалась лучшими побуждениями, и в общении с ней показывала это. Однако по возвращении из отпуска Кэндис решила всё-таки поговорить обо всём с Ниной и попросить у неё прощения за то, что тогда поддалась эмоциям.