А можно выйти?!

А Бродяга тем временем отвел Эдвардса в сторонку и, глядя на остатки приконченной им твари, начал что-то втолковывать своему другу. Пройдоха задумчиво кивал, определенно, соглашаясь с товарищем. Потом он снял рюкзак и, немного порывшись в нем, извлек оттуда три небольших флакона. Тщательно обследовав их, он со вздохом убрал один обратно. Оставшиеся два были тут же распечатаны и откупорены, а их содержимое – высыпано в ближайшие кусты. После этого Эдвардс принялся заполнять емкости той жидкостью, которая еще оставалась внутри трупа монстра.

- Чрезвычайно необычная тварь! – возвращаясь обратно, обратился к нам с Язвой Бродяга. – Когда мне рассказали о ней горцы, живущие в соседней локации, то я, если честно, подумал, что они по своей традиции привирают. Однако, когда эта гадина чуть было не заставила меня застрелить вас обеих, практически убедив, что вы собираетесь здесь и сейчас убить моего друга, я понял, что те ребята скорее приуменьшили способности монстра. Я заблаговременно поставил пси-блок, ожидая подобной встречи, но монстр справился с этой не самой плохой, уж поверьте мне, защитой, даже не подозревая о моем присутствии. А пока я не сделал пару шагов назад, мои руки просто отказывались наводить стрелу на эту тварь.

- Так что это был за вид магии, манипуляция сознанием? – уточнила наемница, с ненавистью косясь на выглядывающие из-за широченной спины Эдвардса останки монстра.

- Не совсе-е-е-м, - протянул Бродяга, подыскивая нужные слова, - скорее это изменение реальности. Тварь буквально физически впитывает в себя все позитивные эмоции, до которых может дотянуться, часть из них концентрируя на себе. В это же время, она выплескивает запасенный заранее негатив, распределяя и его между членами группы. В итоге на поверхность тут же всплывают все тлеющие конфликты, подозрения, старые обиды…

- Тварь опасна только для групп? Одиночкам она не страшна? – почти сразу сообразил я, в чем тут дело.

- Можно сказать, что да, - согласился Бродяга, - одиночек она ест только, когда очень проголодается. Слишком уж она неправильно сложена для падальщика – башка, как арбуз! С такой головой внутрь туши не залезешь. Поэтому она любит так людей рассорить между собой, чтобы они чуть ли не на кусочки друг друга изрубили… С одиночками так не получится. Придется самой потом тело разрывать, а силенок у нее немного.

- Получается, она живет только рядом с разумными? – уточнила Язва.

- Да, одна из немногих тварей, что легко путешествует из локации в локацию, - подтвердил Бродяга, - хищников она отпугивает волнами запасенного негатива, ну, а как она поступает с жертвами, я уже рассказал.

- А откуда она берет негатив? – не унималась наемница, не сводящая глаз с рассказчика.

- Ну, его, думаю, вдоволь выбрасывается жертвами, пока они друг друга на ремни режут, - развел руками Бродяга, - точно не знаю, но, сдается мне, я недалек от истины, милая девушка.

- Язва, - представилась наемница, блеснув глазами.

- О, - обрадовался Бродяга, - не один я обхожусь прозвищем?!

С этими словами он обернулся ко мне, вопросительно приподнимая то место, где когда-то была бровь.

- Экуппа, - не без доли злорадства представился я.

Вторая несуществующая бровь присоединилась к первой. Глаза Бродяги стали большими и круглыми. И он сразу стал похож на филина. Я не сдержал улыбки. Хотя, может, на меня все еще действовал тот поток положительных эмоций, который высвободила пущенная Бродягой стрела.

- Эдвардс, старый ты интриган! – ошарашено обратился Бродяга к другу, не сводя с меня глаз. – Это та самая Экуппа, что помогла мэтру Кларисс экстренно покинуть этот бренный мир?!

- Там, откуда мы сбежали, подобных вопросов не задают! - ответил ему Пройдоха, подходя и протягивая другу стрелу, извлеченную им из трупа монстра. – На вот, если наконечник не вытирать, то пронзенный ею человек умрет счастливым.

Автоматически взяв то, что ему протягивают, Бродяга все никак не мог прийти в себя.

- Таллан, - наконец, произнес он, - раз юная леди представилась родовым именем, с моей стороны было бы неприлично отделать лишь прозвищем. Хотя, оно мне гораздо ближе имени, поскольку с кланом меня давно уж мало что связывает.

- Очень приятно, - ответил я, - раз так, то я буду называть Вас Бродягой.

- Буду очень признателен! – приложил он руку к груди и, вновь поправив юбку, улыбнулся. – Но я был бы просто бесконечно счастлив, если бы все мы тут обращались друг к другу на «ты».

Возражений ни у кого не нашлось.

Бродяга порывался, было, пристать ко мне с расспросами, но Эдвардс осадил его, что-то шепнув на ухо. Язве это не понравилось. Она вообще стояла хмурой с того самого момента, как я назвал Таллану свое имя. Видимо, заканчивается позитивный настрой от устроенного нам Бродягой душа.

Мужчины немного отдалились от нас и устроили какое-то совещание. Я посмотрел на Язву. Теперь, когда у нас в группе визуальное гендерное равенство, она, возможно, вынуждена будет попытаться наладить со мной отношения.