А началось с ничего...

Герка, Герка. Годков врачи добавили тебе парочку, ума нисколько… Мало крикнуть: встать! смирно! Хоть оно и в армии. Многие главами семей были, сами привыкли командовать. Ты ему: «Пришейте свежий подворотничок», он тебе: «Этот гнется еще». А кто и покороче ответит. Жаловаться на каждого? Не нажалуешься на всех. Тридцать штук их. Тридцать! Тут один Вова Шрамм что стоит. Да Кеша Игошин не меньше. Это по отдельности если брать, но ведь они пить друг без дружки не сходят.

Приступили к занятиям. По каждому предмету специально оборудованный кабинет. Прослушали историю развития авиации, в кабинет двигателей перешли. Все перешли, Шрамма нет. Преподаватель рапортичку требует, нарушение распорядка отметить. Кеша Игошин поднимается.

— Я пойду найду его? Я ма… маментом.

— Давайте. По-военному только.

К концу лекции командир роты приводит обоих за руки, как малых детей. Извинился перед преподавателем и Демареву тихонько:

— В сончас все трое ко мне.

— Где они блудили, товарищ старший лейтенант?

— Об этом я у вас спрошу, командир отделения.

Нигде они не блудили. Наполоскались до пупырышек по коже и греются около душевой. Командиру роты Вовка клялся-божился, что Демарев не объявил расписание занятий, а в перерыв у него скрутило живот. Он в туалет — и отстал. Потом от беготни с этажа на этаж в поисках отделения у него потница выступила, а Игошин говорит: обкупнуться надо, дескать, а то чесотка прильнет — из училища отчислят. Видали такой экспромт? Игошину со Шраммом — ничего, Демареву личное порицание. На первый случай.

За первым — второй, там — третий. Копятся помаленьку эти самые порицания. У курсантов детство играет, то после отбоя смех нападет на кого-нибудь, то перед завтраком французскую борьбу затеют, все постели перебуравят, да так и оставят, командира отделения с занятий вызывают: иди сам заправляй, если не следишь за подчиненными. Тяжелая работа командовать людьми.

А тут еще и вор завелся. Портсигары пропадают, ножички, деньги-мелочишка, носовые платки. Деньги, ножички, портсигары — туда-сюда, без них обойтись можно, но без носового платка обойдись. Зароптали. И что самое странное: в тумбочках вещи поценнее лежат — не шевелит. А носовые платки из карманов исчезают. Пришивать их, что ли? Герка английской булавкой приколол — ни платка, ни булавки.

Пытались ночами дежурить попеременно. До подъема не шелохнется никто, вещи пропадают. Все повыудил, ничего не осталось.

Выстроились на утренний осмотр, Вовка Шрамм у Кеши Игошина за ухом травинкой водит. Команда «смирно» — Веретенников внешним видом интересуется, Кеша хлоп да хлоп, муху ловит. Старшина — к ним на левый фланг.

— Что за игрушки в строю? Оба два шага вперед. Кру-гом!

У Кеши ничего, нормальный вид, на Вовке гимнастерка как балахон висит.

— П-па-чему не по форме? Где ваш ремень?

— Не знаю, на брюхе был.

— На брю-юхе. Деревня. Фамилия?

— Шрамм.

— Рубец ты, а не шрам. Демарев! На кухню пошлешь этих артистов.

И командир роты старший лейтенант Зябков вот он.

— В чем дело?

Объяснили, в чем.

— Зайдите оба ко мне после осмотра. Курсанты без ремней в строй становятся. Что это такое?

Демарев Игошину со Шраммом — наряд вне очереди, Веретенников — Демареву, Зябков — Веретенникову. Глядишь, и сформировался целый наряд. Внеочередной. На кухню. Веретенников дежурным, Демарев старшим рабочим и десяток помощников ему. На кухню, так на кухню. Котлы тоже надо кому-то мыть.

«Дослужился до старшего рабочего по кухне, слава богу. Так тебе и надо, не лезь на вышку. Рядовым курсантом я бы в круглых отличниках ходил, теперь круглым дураком оказался».

В шесть вечера заступили. Кухня — что твоя фабрика. Или комбинат. Подъемники электрические, подъемники пневматические, гидромеханический лифт. Да еще аварийная лестница винтом из подвала на второй этаж, в случае механизмы откажут.

Пол кафельный, плита с аэродром. А топок в ней, как в хорошей котельной. Мало того — помимо плиты котлы установлены с двойными стенками: пригаристые каши паром варить. Крутнул вентиль — и не заглядывай. Красота!

Роздал им Веретенников белые курточки, распределил обязанности: кому посуду мыть, кому котлы чистить, кому плиту топить.

— Пойдемте-ка, я вам хитрую работенку дам.

И подводит Вовку с Кешей к агрегату. Жернова, не жернова. Кожух на трех лапках, между лапками электромотор, сверху воронка, внизу лоток.

— Картофелечистка, — поясняет Веретенников, — марки «КВ».

— Это как расшифровать, товарищ старшина?

— «КВ»? Картофелечистка Веретенникова. Моей конструкции машина. Сюда засыпается полуфабрикат, — показал конструктор на воронку, — отсюда выходит… Что выходит, Шрамм?

— Шелуха, — козырнул Вовка.

— Сам шелуха. Готовая продукция.

— Техника на грани х-х-хвантастики, — зевнул на слове Кеша.

— Ты не зевай, слушай, больше объяснять не буду. Вот этот рычаг — регулятор фракции. Крупнее, мельче. Смотря, какая картошка. Усвоили?

Игошин скребнул затылок.

— Эт целый диплом надо иметь.

— Ничего, без диплома обойдетесь. Машина проста и удобна в эксплуатации. Вот этот тумблерочек чик — и готово. Успевай засыпать.