А наутро радость

– О господи, Анни! Что случилось?

– Качели меня ударили!

Карл поднял ее на ноги, застегнул жакет, поправил шляпку и стряхнул пыль с юбки. Затем он вытер ей лицо своим носовым платком. Все это время он не переставал проклинать себя.

Он не знает, что на него нашло, сказал Карл, и почему он так себя вел. Он свинья, собака, сукин сын. И его мало повесить, так что у нее есть полное право бросить его. Правда, он надеется, что она это не сделает.

– Ни к чему так себя унижать, Карл, – возразила она усталым голосом. – Это не помогает.

– Но я чувствую себя лучше от этого. – Анни долго на него смотрела, потом молча отвернулась.

Она молчала всю дорогу до кафе, куда он повел ее. Там можно было подождать за сэндвичем и кофе, пока их комнату приведут в порядок. Молчала во время их маленького ужина. Он знал, что она очень сердита и обдумывает случившееся. А уж когда обдумает, то выскажет ему все. И поэтому он не получил никакого удовольствия от ужина.

Анни допила кофе и так тщательно сложила свою бумажную салфетку, словно она была из камчатного полотна.

– Карл?

– Да, моя любимая? – Он взял ее за руку. Она отняла ее. – Не надо, Анни! Не надо! Не сердись на меня. Мне так жаль, и я так люблю тебя.

– Карл, я – человек. Я человек, которому не нравится, когда его хватают на качелях. – Он ждал продолжения. – Это все, – сказала она.

Он почувствовал облегчение, так как ожидал чего-нибудь похуже.

– Я запомню, – обещал он.

– И запомни: не хватай меня нигде и никогда.

– Я запомню, – повторил он.

Больше ей нечего было сказать, и она молчала всю дорогу до дома. К тому времени, как они вернулись домой, почти совсем стемнело. На крыльце смутно вырисовывались качели. Анни бросила на них мрачный взгляд. Карл, надеясь вызвать у нее улыбку, предложил хорошенько пнуть их. Она не ответила.

Это была типичная студенческая комната – правда, просторнее, чем большинство подобных комнат. Три окна, двуспальная кровать, письменный стол и стул, качалка и книжный шкаф, заполненный книгами Карла, которые он перенес сюда накануне. Был здесь и туалетный столик с зеркалом. Карл обратил ее внимание на маленький свадебный торт, покрытый сахарной глазурью. Он был на туалетном столике, рядом – две тарелки и нож. Анни наконец нарушила молчание. Она сжала руки и взглянула на Карла блестящими глазами:

– О, Карл! Неужели это ты?

– Нет, к сожалению. Его сделала для нас хозяйка. Она сказала: «Ну какая же это свадьба без свадебного торта?» Знаешь, Анни, я вошел в кухню, собираясь устроить ей скандал из-за комнаты. Но тут она показывает мне торт, который испекла для нас. И конечно, это сразу выбило у меня почву из-под ног. Давай съедим кусочек. – Он вручил ей нож: – Режь.

– Положи руку на мою, когда я буду резать: так все делают. Я видела это в фильме о свадьбе в Уэст-Пойнт[6].

Он выполнил ее просьбу. Отрезав два куска, Анни положила их на тарелки. Правда, это не был многоярусный торт, и не имелось шпаги, чтобы нарезать его, и на Карле не было военной формы, а на ней – пышного белого платья и фаты. Но все равно это был чудесный свадебный пирог.

Анни съела два куска и облизала все пальцы по очереди. Она огляделась в поисках полотенца или салфетки, и Карл позволил ей вытереть пальцы о свою рубашку. «Все равно она грязная», – сказал он.

– Как ее зовут? – спросила Анни.

– Квартирную хозяйку? Миссис Хэнсмон.

– Я сейчас вернусь.

Хозяйка была на кухне – «укладывала кухню спать», как она выразилась. Это напомнило Анни о ее покойном отце, который был печатником. Он обычно говорил, что «укладывает спать» бумагу.

– Я пришла поблагодарить вас за торт, миссис Хэнсмон.

– Не за что!

– Он такой красивый! Я буду помнить его всю жизнь.

– Пустяки! Всего лишь маленький пирог. Как вам комната?

– О, превосходно!

– Ну что же, если вам что-нибудь понадобится…

– И если я когда-нибудь смогу как-то отблагодарить вас за торт…

– Спасибо, миссис Браун.

– Мне приятно, когда люди, которые мне нравятся, называют меня Анни.

– Ну что же, тогда Анни. Вы милая девушка, Анни, и у вас милый муж.

– Я знаю. – Квартирная хозяйка, потянувшись к выключателю, ждала, чтобы она ушла. – Миссис Хэнсмон!

– Да, Анни?

– Могу я задать вам личный вопрос?

– Ну, это зависит от обстоятельств, – уклончиво ответила хозяйка, уверенная, что Анни собирается спросить о противозачаточных средствах.

– Я просто хотела спросить, понимаете ли вы мою речь?

– Конечно.

– Это все. Я рада. Спасибо – и спокойной ночи. – Анни взбежала вверх по лестнице.

«Она действительно милая девушка, – подумала хозяйка, выключая свет. – Но какая-то странная».

Карл, раздетый до пояса, расхаживал по комнате. Он задернул шторы и снял с кровати покрывало. Его новенькая пижама лежала на постели. Анни вбежала в комнату и стала описывать свой визит к миссис Хэнсмон, но он не дал ей договорить. Обняв Анни, он пылко ее поцеловал.

– Дай мне хотя бы снять шляпу, – сказала она.

– О, Анни, пожалуйста, не тяни. Я жду весь день!

Она начала расстегивать пальто, но слегка покачнулась:

– У меня немного кружится голова.