А не пора ли мне НА УЧЁБУ?!

Второе — ни одна из сторон конфликта не должна забывать о чести и благородстве или, по крайней мере, обставлять всё так, чтобы грязь никогда не вылезла на поверхность. Те же похищения с шантажом категорически не одобряются вышестоящим дворянством и самим королём, и за такое очень жестоко наказывают. Почему? Да для того, чтобы в замшелое болото благородных хоть как-то могла попасть свежая сильная кровь! Ведь аристо с развязанными руками едва ли допустит, чтобы из грязи в князи выбрался талантливый, потенциально могущественный, но не имеющий за собой реальной силы простолюдин или какой-нибудь мелкий рыцаришка. Куда как более жёсткий вариант этих правил действовал по отношению ко всем нормальным ученикам магических академий и военных училищ, куда могли попасть и знатные дети, и талантливые грязнокровки, да простит меня одна взлохмаченная особа. Пока студенты спокойно учились и действовали на благо царства, их защищала воля короля. Но если студент, скажем, решит сцепиться с кем-то вне стен учебного заведения, эта защита сойдёт на нет.

Простое и понятное правило, позволяющее получить неприкосновенность для себя и близких в обмен на невозможность повлиять на что-то во «внешнем мире». Мне такая защита не светила по многим причинам, но это не значит, что я не могу использовать во благо себе её более слабое проявление. Действовать честно и открыто, переть вперёд, словно живой танк — и ни одна скотина не позарится на отца, мать и брата. А уж себя и Гессу я защитить сумею.

— Но пока я и не проиграл ничего свыше того, что уже было утрачено. К нашему разговору прислушивалось несколько человек, так что о том, что граф нам благоволит скоро станет известно абсолютно всем…

— А в гильдии меня будут подкалывать с удвоенной силой. — Демонесса вздохнула — и взяла бокал с чем-то золотистым и шипящим с предложенного слугой подноса. — И так уже соблазнительницей детей нарекли, а теперь…?

— Ни пять, ни десять лет в нашем случае не сыграли бы особой роли, а откладывать что-то подобное на потом я не собираюсь. — Пооткладываешь тут, когда собственные глаза активно стараются всё испоганить и наставить тебя на путь истинный. — После расскажу, почему. И, кстати, с каких это пор я стал ребёнком?

Если не о перерождениях, то о глазах и о поиске решения я сказать обязан.

— Вопрос нужно сформулировать по-другому: когда ты перестал им быть?

— Давненько, с какой стороны ни посмотри. — И подмигиваю девушке, прикладывая указательный палец к губам. Следом за этим искажающее звуки заклинание рассыпается каскадом сокрытых от невооружённых глаз частиц маны, а я поворачиваюсь к высокому, худому мужчине с подобной пергаменту кожей, чёрными, с проблесками седины волосами, глубоко посаженными, окружёнными тёмными пятнами бледно-голубыми глазами и, в целом, аккуратными чертами лица. Такой образ заставлял испытывать удивление лишь потому, что нездоровый внешний вид резко контрастировал с аурой этого человека, на поясе которого висела отнюдь непростая рапира. Материал сквозь ножны определить я не смог, но вот их особая отделка указывала на то, что передо мной не просто замшелый рыцарь, коих в одном только Рилане было побольше сотни, а неслабый пользователь праны. Его уровень я не мог оценить так же, как уровень более слабых магов, но, на глазок, он лишь немного не дотягивал до уровня короля меча.

Или уже недотягивал, ибо годы в любом случае берут своё.

— Рыцарь Вильгельм Таэл.

В ответ на это представление я так же, в меру вежливо, кивнул:

— Золан, барон Риланский. — Следом же я представил и изобразившую нечто вроде книксена демонессу. — И моя невеста, Гесса.

— Рад знакомству с подающей столь большие надежды молодежью…

Не то, чтобы мне не нравились все эти расшаркивания, но я понимал, что Вильгельм — это только первая ласточка, после которой ко мне начнет подходить множество людей. Кто-то просто для того, чтобы обозначить знакомство, а кому-то от меня может что-то понадобиться. Учитывая тот факт, насколько упорными были «кандидатки в управляющие», которых мне приходилось разворачивать у самого порога арендованного для проведения собеседований кабинета, окольцевать меня должны хотеть многие. Поскорее бы объявить о том, что невеста у меня уже есть, и у всех остальных нет шансов…

— Эта радость, несомненно, взаимна. — Выдохнув и закончив обмозговывать ситуацию, я решил не тянуть быка за рога — и перешагнул через вторую неотъемлемую часть диалога аристо, следующую сразу за чопорным приветствием. Короче, перешёл к делу. — Я, право слово, совсем не ожидал, что один из наиболее радикально настроенных демононенавистников первым после графа подойдёт ко мне.

— Как и говорили, вы, барон… — Ох уж эта игра тонами! Вроде и бароном назвал, а ощущение такое, будто оскорбил. — … чрезмерно торопливы и неспособны придерживаться установленных правил. Неужто это слава дурно на вас влияет?