А небо – уже в снегу…

Зацепиться за слово, движенье, случайную мысль,
За случайный клочок, отдождившей, иссякнувшей тучи,
Но остаться с тобой, рядом с небом, простудами, близь
Этих серых рассветов, Бог знает, куда нас несущих.

Засмотреться на ветер, на мокрое утро, на тень
Потерявших себя белых птиц у подножья прибоя.
Как случиться смогла эта синяя сень, эта звень
Непокоя воды и небес неземного покоя!

Нам довольно удалось – и упасть, и друг друга найти
В сенокосье лугов, где звенят свиристелей цевницы,
Где забыть – и не слушать,
Не слышать, как время стучится
И потерянным птицам стремится на помощь прийти…

Чтоб случилось,
Сбылось,
Всё, что с нами не может случиться…

2002

* * *

Люблю грозу в начале мая – вот он,
Твой вешний мир: акации, асфальт,
Разлапистая оторопь катальп,
Бесстрашных тополей громоотводы,
И ливень
С градом, ошалелым в дым,
По тротуарам лупит голубым!

Люблю ненастье –
Мокрый зонт на счастье
И бормотуху торопливых струй.
Ты душу-то замшелую разуй,
Ослабони от хомутов да сбруй…
А если не воздать ей всё сейчас, то
Изветрится акаций белый смог,
Раскиснет чернозём степных дорог –

И ты опять
Найти себя не смог,
Меж вёдром выбирая и ненастьем…

Где хлябь и хлипь,
И неземные страсти
Ужей в саду,
И въедливое «Здрастье!»
Твоих размокших,
Стоптанных сапог…

* * *

Всё проходит. И это пройдёт –
Рёвы, рокоты, выхлопы, рыки,
Толчея и толкучие рынки,
И визгливый трамвай на Дубинке,
Устремлено ползущий вперёд.

Всё проходит. Я тоже пройду.
Я сойду, оторвусь от подножки,
И завихрится пыль по обложке
Там, на полке, в последнем ряду.

И остынут руины-слова,
И зальют их дождей послесловья…

И займётся трудом и любовью,
Прорастая сквозь камни трава.