А небо здесь пахнет дождем

Быстрым движением открыл стеклянную дверцу шкафа, в котором плотно стояли пыльные книги. Вытянув из нижнего ряда четвертую слева, открыл ее. Свои сбережения Степан хранил именно в этом тайнике. Книги Зойка никогда не читала, говорила: «Меня тошнит, когда я начинаю читать эти книжонки». Увидев сбережения, Зойка резко поднялась с дивана. Удивительно, как такое тучное тело с такой скоростью поднялось со своего ложа. Картина происходящего резко изменилась: глаза нападающей расширились, дыхание участилось, она, словно разъяренный бык, готова была нанести сокрушительный удар. Налитыми кровью глазами она видела не Степана, а красный лоскут ткани в руках тореадора.

– Это, что у тебя такое? – завизжала женщина.

– Деньги! Мои деньги! – Положив деньги в карман, с насмешкой ответил сожитель.

– Что значит мои! Стоять! Ты в моем доме живешь и здесь все мое! – продолжала в таком же тоне.

– Уже не живу! – поднял сумку, резким движением закинул на плечо.

– Куда ты? Не пущу! – молниеносно Зойка очутилась возле Степана и перегородила своим телом выход из комнаты, вцепившись обеими руками в сумку.

– А ну отдай, гад, это мое!? – орала Зойка.

– Успокойся, дура, отцепись! – пытался высвободиться Степан. Ему это напоминало комическую трагедию, в которой Зойка играет роль жертвы. Смех одолевал уходящего Степана, бегущего с этого отвратительного, смрадного, ненавистного места.

– Отдай мои деньги и пошел вон отсюда!

– Заработай их сначала, а затем забирай!

– Скотина! Гадина! Антихрист! – Дергала сумку озлобленная баба. Поток ее брани не прекращался до тех пор, пока Степану это не надоело. Обхватив своей крупной, жилистой рукой Зойкино лицо, он резко толкнул ее:

– Отвали, сука! Достала ты меня, – освободив свою сумку от рук врага, бросив взгляд на распластавшееся тело Зойки, сплюнул на пол и вышел из дома.

***

Получив в бухгалтерии расчет, Степан вышел на улицу. Возле станции железнодорожного вокзала его ждал Егор.

– Ну, вот и все! – в голосе машиниста появились нотки горечи и разочарования.

– В чем дело? Пошли! Чего мы здесь стоим? – обратился он к внимательно смотрящему на него Егору.

После долгого молчания Егор спросил:

– А ты мне можешь показать тот паровоз?

Машинист сначала удивился, нахмурился, ничего не ответил, задумался. Он и сам не прочь взглянуть на свое детище.

– Да, в принципе можно. Я сомневаюсь, что в депо знают о моем уходе. Пойдем! – Твердо решил машинист, и друзья сорвались с места.

Массивные ворота были открыты. Машина, служившая людям почти столетие, не считая время простоя, стояла у входа, по-видимому, готова к рейсу. Егор разинул рот от удивления, как только они оказались на пороге депо.

– Ого, какой он! И это ты сам его починил?

– Почти, – улыбнулся Степан.

В депо было тихо: ни стука, ни шагов, ни гула локомотивов. «На удивление очень тихо» – подумал Степан, осматриваясь по сторонам.

– А в средину можно?

– Ну, раз мы уже здесь, тогда пошли!

Взобравшись в будку паровоза, Егор осмотрелся. Как ребенок, всматривался в каждый датчик, кран, заглянул даже в тендер – специальный вагон, предназначенный для перевозки топлива для локомотива. В топке бушевало пламя.

– Можно взглянуть? – Егор указал рукой на топку. Степан дернул за ручку, дверца топки отворилась, и сильной тепловой волной ударило Егору в лицо.

– Ааа! Ого… – Откинув голову назад, вскрикнул тот. – Закрывай, закрывай!

– Это тебе не костер в лесу.

– Согласен! Ты бы меня предупредил!

Егор потирал лицо, поправляя сдвинувшуюся шапку.

– А почему уголь горит? – спросил Егор.

– Он всегда должен гореть!

Егор посмотрел в окно будки, как будто они двигались по заснеженной железной дороге, по обочинам мелькали обмерзшие деревья и солнечные лучи ослепляли выглядывавшего машиниста. Вынырнув из рамки окна, он заговорчески посмотрел на Степана. Тот в свою очередь прямо вбил свой взгляд в хитрые глаза Егора. Оба молчали.

– Что? Куда? Ты хочешь…?

– Да! Да! Давай! А почему бы и нет! – стал поджучивать машиниста. – Тебе не обидно, что они с тобой так поступили? Давай, Степан. Нас никто не видел. Никому и в голову не придёт, что это ты!

– Ты чего! Кроме меня, здесь никто и не умеет.

– Да ладно тебе, Степан, – Егор специально давил на него, называя его по имени. – Ну, давай, напоследок, я же вижу, что ты хочешь!

Егор задел машиниста за живое, за ту струну, от вибрации которой ему становилось еще больнее. В будке паровоза повисла тишина.

– Ладно, но тебе придётся вручную стрелки переводить, сможешь?

– Конечно, – обрадовался тот.

Забросив рюкзак и сумку в будку, Степан захлопнул дверь. На манометре давление показывало тринадцать атмосфер.

– Бери лопату, будешь подкидывать уголь, – смахнув капли пота, выступившие на лбу.

«Ну что ж, покатаемся! Вспомним былое…», – эта мысль сильно развеселила и тем самым придала жизненной энергии Степану.